Дочь кабардинского рода. Очень люблю свою малую родину – г. Чегем в Кабардино-Балкарии. Там я родилась и жила до 20-ти лет.

По профессии – воспитатель детского сада. Сейчас мне 42 года. Я замужем. Мать троих детей.

Поэт. Переводчик с языков Северного Кавказа.

С 2007 года являюсь президентом литературно-музыкального клуба «Окраина». Неоднократно принимала участие в городских и районных праздниках, фестивалях и конкурсах поэзии. Публиковалась в альманахах «Окраина», «Вдохновение», «Литературный Кисловодск», «Литературная Кабардино-Балкария».

В соавторстве с Антоновым И.Д. вышли в свет два сборника стихов: «Два крыла» и «Дуэт». Готовится к выпуску еще один совместный сборник – «Третий взлёт», где я выступаю в качестве переводчика с кабардинского и армянского языков.

Своим читателям желаю света, любви и добра.

Агоевым

Словно божья награда –

Три сестры и три брата

Мне на счастье даны.

Мы судьбе благодарны.

Что во всём солидарны,

Меж собою дружны!

Там. Где есть пониманье

И друг к другу вниманье, -

Как же радостно жить!

Не страшны расстоянья:

Свет любви постоянен

В недрах каждой души.

Как семья – неделимы,

Все семь «я» мной любимы,

В моём сердце равны!

Словно божья награда,

Три сестры и три брата

Мне на счастье даны…

* * *

Мы братья и сёстры!

Скажу в подтверждение слов –

Во мне сорок вёсен

Течет кабардинская кровь.

Мы с вами – родные,

Единство – основа основ!

Вовеки, отныне,

Вселенная – общий наш кров!

* * *

Интересную картину

наблюдаю я с утра:

кто-то, словно хворостиной,

гонит дождик со двора.

Заглушает звуки мира

незатейливый мотив…

Что печалишься, Заира,

настежь окна отворив?

Или ты судьбой гонима,

словно дождик от окна?

Или ты в тревогах мнимых,

что осталась вдруг одна?

Не печалься, дорогая! –

Всё пройдёт: и грусть и боль…

И, свечою догорая,

канет в лету эта роль,

где тебя тисками быта

жизнь готова раздавить…

Распогодилось как-будто –

есть причина не грустить!

Вместо окон – двери сердца

Не пора ли отворить? –

И улыбкой, словно солнцем,

день грядущий осветить!

Антипова Анна (А.В. Чекулаева), зам.председателя детско-молодёжного АНО «Творческого клуба «Взлёт» (г. Новочеркасск), педагог дополнительного образования Центра по работе с одарёнными детьми «Дар» Дворца творчества детей и молодёжи г. Ростова-на-Дону. Автор двух поэтических сборников – «Зов предков» и «Зима в Новочеркасске», а также методического пособия «Азбука стихосложения». Участник многих коллективных поэтических сборников.

* * *

Дон талантами искрится

Изумрудною грядою…

Мне нектара бы напиться,

Как священною водою,

Жизнью слова насладиться,

Полететь бы над планетой,

Раздавая радость людям…

Пусть сознание рассвета

Всем наградой в жизни будет,

Чтоб светились счастьем дети,

Постигая мудрость судеб.

Жизнь была полна бы света…

КУРГАНЫ

Родилась я весной на Алтае

Среди древних курганов степи,

Где в разливе природа, и в мае –

Не проехать, пешком не пройти.

В мире предков, в стране Беловодья,

У подножья курганов святых,

На качелях весны в половодье

Я пришла из созвездий иных.

Напиталась дыханьем курганов,

С ними тайны делила свои.

Мне шептали они: «Наша Ганна,

Мы исполним желанья твои».

НОСТАЛЬГИЯ

Что же ты не идёшь?

Всё потом, да потом…

Только ливнями льёшь,

Или ткёшь серебром.

А я жду снегопад,

Вьюгу снежную жду,

Чтоб звучало всё в лад,

Я на встречу приду,

Чтобы с вьюгой твоей

Закружиться во мгле…

Нету чувства милей,

Чем пройтись по лыжне,

Чтобы ветер мне пел,

Захватило бы дух,

Снег навстречу летел,

Сверху падал, как пух…

Лишь во сне вижу я,

Что по снегу бегу,

Остаётся лыжня,

Я всё дальше иду…

СПАСИБО

Спасибо лесу за звучность песен,

Спасибо небу за яркость звёзд,

Спасибо миру, что так он тесен.

Что сложен в меру и в меру прост,

Спасибо ветру, что в стиле ретро

Закружит жизни круговорот,

Спасибо ночи – утра маэстро

За ласку солнца и птиц полёт.

ЗОВ ПРЕДКОВ

Ковылём поклонюсь

Я родной стороне,

С нею сердцем сольюсь, –

Так мила она мне.

Потянулась душой

Из Сибири на Дон, –

Здесь, в станице Донской,

Я построю свой дом.

Здесь зов предков моих,

Он мне дарит покой,

Буду памятью их

Укрепляться душой.

Я донской стороне

Ковылём поклонюсь….

Так мила она мне!

С нею сердцем сольюсь.

НОВОЧЕРКАССК – СЕРДЦЕ КАЗАКОВ

Песня

Новочеркасск, ты сердце казаков.

И связан нитями с Россией.

Любовь дарить ты каждому готов,

Всех напоить истоком силы.

Родной казачий дом на всей Земле

И в жизни вечная опора.

Своей душой все тянутся к тебе,

Мечтая о свиданье скором.

Новочеркасск – ты Платова мечта,

Пример для многих поколений.

Под взором Вихря памятником стал,

Любви небес благословенье.

Ты птицей белой над Землёй родной

Паришь, расправив чудо-крылья.

И мы горды, что связаны с тобой

Навеки сказочною былью.

СИЛА МЫСЛИ

Свобода мысленного слова

Летит в заоблачную даль.

Вернётся снежным комом снова, –

Божественность нам космос дал,

Подняв людей на пьедестал,

И, как души первооснову,

Залог победы даровал.

Чтоб цели жизненной добиться,

Прийти к истоку всех начал,

Должна душа к нему стремиться

И стать чистейшей, как кристалл,

А дух бриллиантом бы сверкал…

Пытаюсь я всему учиться, –

Ведь это жизни всей причал.

Но на земле трудней работы,

Пожалуй, не найти сейчас;

Средь суетных хлопот, заботы

Не слышен свыше мудрый глас

И забывается подчас,

Что мыслью покорять высоты

Смог в жизни каждый бы из нас.

Бжиская Ирина, врач, преподаватель Ростовского базового медицинского колледжа. Стихи пишу со студенческих лет. Изданы три небольших сборника «Времена года», «Вчера, сегодня, завтра», «Вернисаж двенадцати строк». Печаталась в коллективных сборниках литературного клуба «Окраина», в журнале «Литературный Кисловодск».

Серебряный лауреат Международного литературного конкурса «Золотое перо Руси».

ВЕСЕННЕЕ

Из-за горизонта луч прицелился,

Выстрелил в открытое окно.

Разбудить меня, как друг, осмелился,

Возвестив начало дня давно.

В небе чертят белым траектории

Самолёты. Слышен лёгкий гул.

Птичьи песни – о весне истории.

Их мотив вдруг радость всколыхнул.

И она, волной накрыв горячею,

Встречу обещает мне с удачею.

И от счастья кругом голова…

В памяти теперь погода снежная.

Солнце льёт тепло на землю нежное.

В рост пошла зелёная трава.

* * *

Светло-серым - меланхолия.

Чёрным цветом - боль моя.

Проявлю ка своеволие,

Ткань раскрашу бытия.

Красным - только чувства яркие,

Голубым - мои мечты.

А зелёным - лето жаркое,

И мазки, где я и ты,

Бирюзовые, лиловые,

Охра, золото и беж…

Краски сочные и новые,

И рисунок нов и свеж.

Да, хватило бы терпения,

Разрисую полотно

Нашей жизни, где мгновения

Будто целое одно.

НУ, ЗДРАВСТВУЙ, МАРТ.

Ну, здравствуй, март! Твои приметы

В улыбках солнца вижу я,

И в пенье птиц. Свои секреты

Они мне дарят, не тая.

Рассвет бросает взгляд на окна,

Теперь не в восемь, как зимой.

Случится дождь, деревья мокнут

Не безучастно. И самой

Мне дышится легко, привольно –

Восторгом полнится душа…

Прямым путём, а не окольным,

Весна приходит не спеша.

* * *

Меж колками гитары натянуты струны души –

Вот касание нежное пальцев разбудит её.

И весенней капелью сорваться мотив поспешит,

И гитара послушно в любимых руках запоёт.

Будет петь нам гитара красиво в умелых руках.

Сочетания нот превратятся в ажурную вязь.

И восторг от мелодии этой продлится пока

Не прервётся последним аккордом волшебная связь.

МАРТ

Своим отраженьем любуясь на стёклах оконных,

Примерил наряд месяц март из небес голубых,

Из яркого солнца, зелёной травы на газонах,

Улыбок прохожих и смеха счастливых влюблённых,

Весеннего пения птиц и деталей иных.

Явился он в город без предупрежденья и стука.

И улицы, скверы, бульвары вздохнули легко.

Как первопроходец, привёл март весну к нам за руку,

Развеял уныние зимнее, вялость и скуку,

Отправив в прошедшее время их лёгким пинком.

Он стрелки часов передвинул на летнее время.

Очнулась от спячки в больших жизнь и малых дворах

И сбросила зимней одежды нелёгкое бремя.

И громко воркует с утра голубиное племя,

И на обновлённых площадках шумит детвора.

НА БУЛЬВАРЕ

Нарядная по-летнему аллея,

И, спины выгнув, вдоль стоят скамьи…

И от жары, наверное, смелея,

Слетают на дорожку воробьи.

А солнце весь бульвар берёт на мушку,

В стрельбе лучами свой найдя резон.

Разбрызгивает сонмы брызг вертушка.

Смеётся чистой зеленью газон.

И веер влаги радугой расцвечен

Под стать блистанью разноцветных клумб.

И ветерку простор здесь обеспечен

Среди деревьев, фонарей и тумб.

Он тут как тут – летающий повеса,

Непостоянен, кажется, во всём.

Промчавшись через влажную завесу,

Прохладу мимолётную несёт.

* * *

Нежно звёзды ночь в тиши качала,

На небесный высыпав простор.

Тишина недолго помолчала,

Завела со мною разговор

Шепотом листвы, дыханьем ветра,

Шин шуршанием по мостовой…

Отмеряя неба километры

Месяц молодой, как постовой,

Наблюдал торжественно и строго.

Умиротворение, покой,

Заглянув ко мне, своей дорогой

Двигались. И ласковой рукой

Гладила меня в тиши прохлада,

Усыпив на время летний зной…

Тишина под добрым звёздным взглядом

Продолжала разговор со мной.

* * *

Сюжет банален – тихий вечер,

За окнами темнеет сад...

Накинутая шаль на плечи…

Открыта книга наугад…

Не раз уж читанная книга –

Знакомых строк сплошная вязь…

Не греет сердце скучность мига,

На вечер здесь остановясь.

Тугой капкан душевной лени.

Сосуд бурлящей жизни - пуст.

Всего полшага к перемене

Из замкнутости в вихрь чувств.

Всего полшага… И вериги

Бесстрастности падут к ногам.

Но взгляд не оторвать от книги,

Что каждой строчкой дорога…

Сергей Буряченко (1953 – 2006) - поэт, сатирик, сочинитель афоризмов. Коренной ростовчанин. Долгое время работал на заводе «Ростсельмаш». Старейший литгрупповец. Печатался в ростовских и московских изданиях: в газетах «Ростсельмашевец», «АиФ на Дону», в «Литературной газете», журналах «Моя весёлая семейка» и «Вокруг смеха», в коллективных сборниках и литературном журнале «Вдохновение». Выступал на радио «Эхо Ростова». Участвовал в Ростовских городских Фестивалях Поэзии. Выпустил три книги афоризмов и посмертную книгу избранных произведений «По встречной полосе».

Афоризмы

• Мир не покажется таким серым, если смотреть на него через розовые очки.
• «Родной язык», шлифованный несколькими поколениями, всё больше отражается «матовым» блеском.
• Среди выходцев из народа немало проходимцев.
• «Высокое», мягкое, кожаное кресло не должно деформировать лица человека.
• В любой «заварухе» есть свои повара и прихлебатели.
• Позволяя себе «немного лишнего», всегда можно попасть туда, где «мало не покажется».
• Тот, кто много говорит, всегда чего-то не договаривает…
• Чтобы ощущать себя «на все сто», иногда и «три по двести» мало.
• Не хлебом единым жив человек, если в доме есть «капуста»…
• Часто за красноречивым жестом стоит такая глубина мысли, что ее не передать никакими словами.
• В механизме любой власти «приводными ремнями» являются «кнут и пряник».
• Из школы тоже можно вынести «что-нибудь хорошее»…
• Если бы «Буратино» влюбился в «Куклу Барби», ему пришлось бы «пахать как Папа Карло».
• Любителя выпить нынче встретить нелегко – одни профессионалы.
• Даже самые светлые праздники мы привыкли отмечать традиционно – «по чёрному».
• «Все пути ведут в Рим», а «следы» на Кавказ?!
• Те, кто не интересуются ценой доллара, хорошо знают, почём фунт лиха.
• Чем темнее представляется прошлое, тем светлее видится будущее.
• Движение – это жизнь, но спешить, собственно, некуда…
• В жизни часто получают «поддержку» те, кто меньше всего в ней нуждается.
• Нелегко потушить костёр вражды, у которого многие «греют руки».
• Больше всего слава кружит головы тем, у кого ее нет.
• Вещи, которые плохо лежат, долго не залёживаются.
• Сняв с себя «депутатскую неприкосновенность», всегда можно привлечь внимание органов внутренних дел…
• По старой привычке к нам и сейчас очень многие тянутся… «с протянутой рукой».
• Многого из того, что у нас сегодня нет, мы раньше и в глаза не видели.
• В наше не простое время простым людям как никогда нужны советы и рецепты «о пользе голодания»…
• Строгость российских законов компенсируется множеством «лазеек» и «обходных путей».
• «Рожденный ползать» иногда тоже не прочь нарушить скоростной режим.
• Играть положительного героя всегда легче, чем быть им.
• Только самые бедные и самые богатые слои общества не имеют постоянного домашнего очага.
• Отсутствием денег можно объяснить многое, но нельзя всё оправдать.
• Видя в детях своё отражение, иногда хочется бежать куда глаза глядят...
• Поверил старик золотой рыбке, а в результате все равно остался со своей старухой.
• На слабые стороны закона не редко обращают внимание сильные мира сего.
• Того, кто умеет «рубить капусту», уже не пошлют «на картошку».
• Всегда есть женщины, которые всю жизнь хранят верность… своей девичьей фамилии.
• На полях сражений «звезды» светят далеко не всем.
• Поэты – это ласковые насильники человеческих душ.
• Очень часто «теплые отношения» начинаются с холодных закусок и горячительных напитков.
• Одним помогает выжить на Земле «Красная книга», а другим «красная книжечка»…
• Некоторым историкам, сделавшим «шаг в прошлое», удается там оставить «свой след»…
• Люди, которым есть что сказать, чаще молчать.
• Чтобы вынести все тяготы «собачьей жизни», необходимо иметь «лошадиное здоровье».
• Ослепляющая красота пьянит даже самые трезвые головы.
• Пока рынок не стал «на ноги», кое-кому приходится становиться «на уши».
• Лазейки в УК (Уголовном Кодексе) протоптаны тысячами У. Е.
• Языком болтают чаще те, кто не хочет шевелить извилинами...
• Третьего не дано: или ты имеешь власть, или она – тебя!
• Кто «переводит стрелки», тот и стрижет купоны.
• Не с любой позиции всегда можно уйти в оппозицию.
• Беспредел начинается с чиновников, берущих взятки не по чину.
• Чем выше уровень принятия решений, тем ниже степень ответственности.
• Известность – это когда тебя все узнают по фамилии, но мало кто искренне жмёт руку.
• Чтобы привлечь к себе внимание, не обязательно «распускать хвост».
• Даже на прикормленном месте «золотая рыбка» лучше клюет «на капусту».
• Раньше было «молчание – золото», а теперь всё чаще «молчание – доллары»!
• Даже когда смотришь на небо, не забывай всё же, что находишься на грешной Земле.
• Жизнь дается всем, а удается не многим.
• На шести сотках на «шестисотый» не соберешь.
• После встречи с «Рыбнадзором» вся пойманная рыбка оказалась «золотой».
• Не стоит открывать рот, когда вам «вешают лапшу на уши».
• У каждого «состава» преступления есть свой «паровоз».
• Самая высокая нота – «Нота протеста»!
• От последней бутылки до «летающей тарелки» – один шаг.
• Живущим с душой нараспашку чаще других примеряют смирительные рубашки.
• Даже «условный срок» лучше долго «не тянуть».
• Там, где есть выгода, смысла не ищут.
• То, что знают двое, не могут не знать все.
• Одним песня жить помогает, а другим – жить хорошо.
• Любовь к народу не должна быть удушающе крепкой.
• На пути к светлому будущему уже сменилось немало вожаков с тёмным прошлым.
• Чтобы достичь совершенства, нужно от многого отказаться.
• Трудно соблюдать «пост», когда кругом «плоды» цивилизации…
• Только когда «ветви власти» не могут «договориться», становятся видны плоды их деятельности.
• Политических импотентов не может удовлетворить ни один закон.
• Счастливой судьбы не бывает без критических дней.
• Счастье – это когда человек может позволить себе не думать о деньгах.
• Чаще всего «кузькину мать» показывали «сидоровой козе».
• Кому на Руси жить хорошо, видно и невооруженным глазом.
• «Грязные деньги» отмывают лишь тогда, когда их нельзя «отмазать».
• «Товарищ Маузер» всегда может поставить всех «в равное положение».
• Хочешь знать точную «цену» себе – обратись к киллеру, профессионал редко ошибается.
• Олигарх – это вчерашний «совок», гребущий сегодня деньги лопатой.
• В интимных отношениях не допускай «брака».
• Лучше всё же «квасить капусту», чем «солить рубли».
• Кредиторы, будьте бдительны: должники всегда могут часть ваших денег отдать киллеру.
• Чтобы почувствовать себя лучше, иногда лучше ничего не чувствовать.
• Чем крупнее «звезда», тем больше у нее покровителей.
• Хорошо иметь в «ветвях власти» свою генеалогическую веточку.
• Улыбающиеся лица запоминаются больше, потому что реже встречаются.
• Бери от жизни всё, но знай меру.
• Чем больше законов, тем легче законными методами творить беззаконие.
• Одни вещи резко взлетают в цене с обретением имени автора, а другие – фамилии их владельца.
• Чем дольше человек не слезает с Доски почёта, тем меньше его видят на рабочем месте.
• Не всем удается пробудить в народе добрые чувства… к себе.
• Целясь в «десятку», многие попадают в «шестёрки».
• Даже самая надёжная охрана в один прекрасный момент может стать конвоем.
• То, о чём хочется побыстрее забыть, запоминается надолго.
• Только «слуга» своего времени и может быть его героем.
• «Бревна» легче носить с теми, кто ниже ростом хотя бы на одну «служебную ступеньку».
• Путь к признанию иногда лежит через забвение.
• И через «запасной выход» можно попасть туда, куда ведет «парадный вход».
• Иногда легче удержать дикого коня, чем «оседлать» свой язык.
• Чтобы хорошо одеваться, некоторым женщинам приходится полностью обнажаться.
• Часто, доверяя своим глазам, мы напрасно беспокоим сердце.
• У каждого нового поколения свои песни и одни и те же «сказки о светлом будущем».

Не знаю, как вы, а я не очень-то люблю читать всяческие автобиографии. Всегда их пропускаю. К тому же, я так и не придумала, что же можно рассказать, кроме того, что я однажды такого-то числа и года родилась в таком-то городе, выросла, училась и вот живу себе теперь потихоньку. Ну и что в этом захватывающего? В общем, как это ни печально, вынуждена констатировать: ничегошеньки нет в моей биографии необыкновенного или героического. А когда вдруг появится, вы в новостях обязательно обо мне и так всё узнаете. Конечно, если вы мне позвоните и спросите: ну, как там оно, ничего? – я с удовольствием с вами поболтаю о том, о сём, или ни о чем…

Так что если в процессе публикации издателям понадобится место для чего-то более интересного, чем моя персона, не стану возражать, чтобы это всё к чертям удалили. Благодарю за то, что вы взяли на себя труд заняться подобным делом. Все, что я хотела бы сказать о себе и своей жизни, там, ниже, изложено в рифму.

Родине

Зачем мне слава?

Не нужны и деньги!

Ведь слава – дым,

А деньги, как вода.

Я по земле пройду

Незримой тенью,

Не мне она, я ей

Хвалу воздам.

За то, что и вспоила, и вскормила,

Вложила душу и дала язык,

В конце концов, что грешного носила, терпя мой стон

И пьяный мат и крик.

Конечно, в её смуте и разоре

Помочь бы ей не в кабаке – в седле.

Быть лучшей СЛАВОЙ, нежели ПОЗОРОМ -

Родившей и вскормившей нас земле.

* * *

Господа! А мы русские?

Из славянских корней?

И глаза у нас узкие

От татарских кровей.

Мы с Европой повенчаны

У святых алтарей,

И немецкие женщины –

Жёны наших царей.

И поэт наш под тяжестью

Иноземных клевет

Встал с французской отважностью

Под чужой пистолет.

И заемно не лучшую –

Бунт нам больше пригож –

Притащил революцию

Из Швейцарии вождь.

Ныне русским бы пахарям

В землю сеять зерно.

Только снова запахли мы

Заграничным дерьмом.

Ой ты, Русь моя павшая,

Смой всю накипь и грязь

И войди в день свой завтрашний,

Русским ликом гордясь!

Лунная соната

В хрустале играют вина –

Коктебель, луна, поэт,

И Цветаева Марина

В лунном блеске юных лет.

Сколько радости, восторга,

Сколько мира, тишины.

Позади дымятся горы,

А у ног – прибой волны.

Впереди война и бегство,

И по Родине тоска.

Возвращение в город детства,

И петля. Ну а пока…

Сердолик, стихи и юность,

Шелк струящийся с колен.

Рыжий локон, двух глаз лунность,

И для сердца – первый плен.

* * *

Поэты – роскошь, шик, гульба…

Хоть ветрено у них в карманах.

А их извечная судьба –

Вопить о правде меж обманов.

Но стон души и крик ума –

Глас вопиющего в пустыне.

Стакан, изгнанье и тюрьма –

Вознаграждение им поныне.

Живой – ничто! Умрёт – пророк!

Для лживо-суетного света

Никто, ничто, лишь только Бог –

Судья и адвокат поэта.

За окошком по утру завьюжило,

Ветер в трубах жалобно завыл,

Голос ставен заскрипел простужено

И с пургой седой заговорил,

По подворью вьюга заметалась,

Как лисица в ловкой западне,

Милой моей маме показалось;

Нет дороги в этой кутерьме!

Но сквозь ветер, в эту вот минуту,

Я калитку распахну во двор,

И мой стук ни с чьим не перепутав,

Мама быстро отопрёт запор.

Вскрикнет коротко, меня впуская,

Я ж, колючий снег едва стряхнув,

Припаду к груди, родную обнимая,

И замру, от радости всплакнув.

И услышу: ставни вдруг запели,

Песню детства бережно храня,

Словно вновь у детской колыбели

Мамочка баюкает меня.

Возникает творческий союз с композитором Халаимовым С. А. («Ростовский вальс. Песни, романсы. Ростов-на-Дону, издательство «Селена», 1997 г.) С появлением песен начинается творческое сотрудничество с художественными коллективами донских и терских казаков.

Мой дед – бывалый казачина,

Оставив пять голодных ртов,

С донских полей, излучин Чира

Ушёл отстаивать Ростов.

Горели города, станицы,

Фашист теснил со всех сторон,

А дед на рыжей кобылице

В атаку шёл за милый Дон.

Рубились насмерть, сталь сверкала,

А кровь по лезвию – в кулак.

У деда мышцы из металла,

Его не свалишь просто так!

Но враг накатывает снова,

И город рушится в огне.

За дедом мой отец к Ростову

Спешит на танковой броне.

…Вот два родных мне человека,

(Портреты старые гляжу),

Они не знали: четверть века –

И я в Ростове дочь рожу.

И ВОТ ОНА!

Идёт по городу девчонка,

А парни удивлённо вслед:

– Ах, эта ветряная чёлка!

– Ах, утончённый сей портрет!

А каблучки стучат со звоном,

Фигуры лёгкая волна.

Она кровей казачьих – с Дона,

И дочь Ростова – вот она!

Спешит, улыбкою сверкая,

Точь-в-точь, как блики куполов,

И нежным сердцем обнимает

Любимый город свой – Ростов!

В 1999 году, с изданием романа «Не рубите калину...» (Ростов-на-Дону, Ростиздат) и включением творчества Надежды Дедяевой в региональный компонент общеобразовательных учреждений города Ростова-на-Дону, ведётся серьёзная работа в учебных заведениях вместе с учителями-словесниками.

«Колоритный, с обилием диалектизмов, язык произведения невольно напоминает о бессмертной Шолоховской прозе. К чести Н. Дедяевой, она счастливо убереглась от искуса стилизации, и это позволяет надеяться, что на Дону появился ещё один серьёзный литератор» (газета «Наше время»).

Появление книги «Не рубите калину...» по мнению Ростовского Казачьего Союза стало заметным событием современной казачьей культуры. За этот достойный вклад Н. Дедяева награждена крестами: «Возрождение казачества», «За веру и верность Дону», медалью "За веру, Дон, отечество".

В 2005 году изданы романы: «Пепел» и «Лазорик».

В 2006 году выходит первая детская книжка Н.Дедяевой "Не играйте на дороге".

В 2007 году издан очередной роман "Тайна кинжала побратма".

Все романы являются звеньями одной цепи.

Н. Дедяева подготовила к изданию сборник стихов "Свеча на ветру" и книгу детских рассказов "Деревенские чудеса". Работает над очередной книгой "Сокоть".

Ёжик по лесу бежал

И колючку потерял.

Увидала то сорока

И давай в лесу галдеть:

– Слышишь, мишка-лежебока,

Надо под ноги глядеть!

Ёж колючками тут сорит –

Лапу кто-нибудь наколет!

Слышишь, заяц, берегись,

На тропинку не садись,

Ёж колючку потерял,

Ах, какой большой скандал!

Вдруг из чащи через сук

Перелез большой барсук:

– Что такое? Лапам колко!

Ах, у лап лежит иголка!

Рад барсук находке той,

Крутит умной головой

И домой скорей спешит –

Будет детям шубы шить!

Вам ботинки сшил бобёр,

Был он весел и хитёр.

Из дубка точил каблук,

Из лозы вязал шнурки,

Молоточком стук-стук-стук!

Вот готовы башмаки!

Старый филин бьёт тревогу:

– Зайцы вышли на дорогу!

Но они не знают правил,

Кто же их одних оставил?

Увидал зайчат медведь,

Стал сердито он реветь:

– Все с дороги уходите!

Впредь так больше не шалите!

Ворон тоже крикнул: – Кар!

Пешеходам – тротуар!

Тротуары – вдоль дороги,

Там гуляйте без тревоги!

Испугались все зайчишки

И спросили дядю мишку:

– Как дорогу перейти,

Чтобы маму нам найти?

– Надо зебру поискать

И тогда по ней шагать.

Зебра – путь для пешехода,

Полосатый знак прохода.

А у зебры – дирижёр

Под названьем светофор.

Он зверятам путь укажет,

Про дорогу всё расскажет.

Если красным глазом светит,

Вы на месте стойте, дети,

И на зебру не ступайте,

А машины пропускайте.

Если жёлтый глаз горит,

– Подождите, – говорит.

Это знак внимания

После ожидания.

Вот горит зелёный свет,

Пешеходам всем: – Привет!

Путь по зебре вам открыт

Коль зелёный свет горит!

Мишка зайцев обучил

И по зебре проводил.

Больше нет в лесу тревоги –

Знают правила дороги.

Правилам движения –

Наше уважение!

Роман "Не рубите калину..." – первая книга трилогии, которая охватывает период Гражданской и Великой Отечественной войн.

Роман о любви к родному краю, родовым корням, отчему дому. О чести и совести, о выполненном долге перед Отечеством. О женщине-матери, её любви и преданности, стойкости и мудрости.

Захар – глава раскулаченной казачьей семьи не принимает Советскую власть, уходит в бело-казачий отряд и погибает. Его жена Лукерья с семерыми детьми проходит через горнило Гражданской и Великой Отечественной войн. Они переживают голод, разруху, жизненные катаклизмы, но не теряют родовой чести и выполняют свой долг перед Отечеством.

В период становления Советской власти на Дону, спасая от голода семерых своих детей, Лукерья становится связной между бело-казачьими отрядами. В это время она встречает вторую свою любовь. Её дети принимают новую идеологию, но свято берегут любовь к родовым корням. Четыре сына Лукерьи – танкист, лётчик, артиллерист и моряк идут дорогами Великой отечественной войны. Обгоревшего танкиста спасает сосланный когда-то в Сибирь хуторской кулак, а в фашистских застенках пытается допросить лётчика красноармеец-предатель. Хутор оккупирован итальянскими войсками, в доме у Лукерьи враг, но она тайно выхаживает раненого разведчика Советской армии. Похоронка на сына моряка переполняет материнскую чашу горя и Лукерья бросается в сад под калину, плачет в голос и открывает детям страшную тайну – под этой калиной тайно похоронен их отец Захар.

Роман "Пепел" – вторая книга трилогии, которая охватывает период перестройки в России.

Роман о любви во всех её проявлениях: к женщине, к детям, к родному краю, к своей маленькой родине. О чести и долге. О попытке осмысления происходящих перемен в стране.

На фоне общего кризиса в России круто меняются судьбы жителей ставшего нерентабельным донского хутора. Чтобы выжить, они покидают обжитые места. В округе царит беспредел и разорение. Неразбериха перестроечного времени выводит на арену бывшего предателя с алчными замыслами. Ему противостоят верные сыны донской земли.

В годы перестройки все хуторяне становятся безработными, пенсии не выплачиваются. В поисках лучшей доли они покидают хутор. В это время бездетный Игнат понимает, как обделила его судьба. Невостребованные отцовские чувства привязывают его к соседскому ребёнку и его матери. Возникает любовный треугольник. Фронтовик Дронов Георгий – друг Игната сталкивается с предателем Сухим, который во время Великой Отечественной войны был карателем.

Заключительный роман трилогии.

Роман о любви, о долге перед Отечеством, о Чеченской войне и сложных сплетениях судеб.

Служба в армии и участие в военных действиях на территории Чечни меняют характеры бывших мальчишек, их мировоззрение и отношение к политическим процессам в России. Эхо Чеченской войны прокатывается по глубинке России слезами, меняя судьбы людей.

Три верных сына донской земли – неразлучные друзья детства мечтают о прекрасном будущем. Но Сергея и Женьку призывают в армию, и они оказываются на территории Чечни. Женька становится побратимом чеченского парня Али и получает в подарок кинжал. Николай остаётся дома из-за болезни матери и влюбляется в чеченскую девушку из семьи беженцев. Сергей и Женька погибают в военных действиях. Кинжал Али передают Николаю. Этот кинжал удивительным образом спасает Николая и его беременную жену-чеченку.

Приключенческий роман об испытаниях, выпавших на долю донского парня. О его пребывании на чеченской земле.

Николай попадает в центр реальных событий, всё видится иначе, чем информация по телевизору. Происходит переоценка ценностей и изменение характера.

Семье Николая угрожают расправой из-за того, что он женился на чеченской девушке вопреки запрету её родителей. Чтобы защитить жену и маленького сынишку, парень отправляется в Чечню. Необходимо отыскать таинственного Али, хозяина уникального кинжала. Именно он может разрешить трудную жизненную ситуацию. После упорных поисков, пройдя через экстремальные ситуации, Николай встречает Али, раскрывает не только тайну старинного кинжала, но и таинственного свиста.

Дмитриева Зинаида Стефановна родилась в Ростовской области в хуторе Свобода Веселовского района 1 января 1940 года. Родители: мама Прасковья Абрамовна и отечь Стефан Александрович Левочкины  - крестьяне.

Я очень люблю свой степной край. Детство и юность прошли на берегу реки Маныч. Здесь я окончила семилетнюю школу, а потом Кировскую среднюю. Окончила Ростовскую культурно-просветительскую школу, где получила профессию библиотекаря. Четыре года работала библиотекарем, а потом переехала в г. Белая Калитва, п. Шолоховский и больше тридцати лет отдала воспитанию детей дошкольного возраста.

Сейчас я на пенсии и живу в г. Ростове-на-Дону. Я очень люблю свой город.

ЗЕЛЁНАЯ ЕЛОВАЯ ВЕТОЧКА

Я решила взять перо в руки, чтобы записать в память о моих горячо любимых родителях один эпизод из их жизни. В этом, 2011-м году, в сентябре, папе исполнилось бы сто лет. А через год – маме.

Мои родители – простые крестьяне. Работали в колхозе. Жили они в Весёловском районе, в хуторе Свобода, на берегу реки Маныч. До революции он назывался Платовкой. По воспоминаниям старожилов, в этих заповедных манычских плавнях были охотничьи угодья самого атамана Платова. Ещё говорили, что эти места были сказочно красивы, а хутор утопал в тенистых садах и роскошных палисадниках. Улицы были ровные, широкие, а на них стояли высокие казачьи курени с голубыми ставнями и резными, как кружево, наличниками, выкрашенными в белый цвет.

Но в годы репрессий большая часть казаков была раскулачена и выслана вместе с их семьями, а их курени были перевезены в районный центр. Так в хуторе появилось много пустырей.

Перед войной жизнь здесь стала понемногу налаживаться. По рассказам стариков, хуторяне по воскресным дням часто собирались на бывшей церковной площади. Это был центр хутора. Здесь располагались школа-семилетка, сельский совет, колхозное правление, медпункт, почта, библиотека и клуб, приспособленный на развалинах церкви. Здесь же на столбе висел репродуктор. Хуторяне собирались послушать радио, поделиться хуторскими новостями, обсудить дела.

Мои родители тоже ходили на эту площадь и иногда брали нас с собой. Вот там-то хуторяне и мои родители и узнали эту страшную весть, что началась война. Почти все мужчины хутора по первой мобилизации были взяты на фронт и мой отец – тоже. К этому времени ему было около тридцати лет, а маме – около двадцати девяти. Мама рассказывала, что отец очень любил нас, детей. Уходя на фронт, просил её сберечь нас. Она ему обещала и выполнила его просьбу.

Я не могу объяснить, почему, но мне кажется, что помню день проводов папы на фронт. Мне тогда было около двух лет. Может, впечатление это сложилось у меня из многократных рассказов старших. Но один момент я помню точно. Мы провожали отца всей семьёй. Он нёс меня на руках. Мне на его руках было очень уютно и надёжно. Шли мы по узкой дорожке заброшенного сада. Вдруг папа остановился, опустил меня на полянку зелёного спорыша, а сам полуприлёг около меня и говорит: «Дочечка, Зиночка, дай пузочку поцеловать». Я охотно приподняла платьице, папа, щекоча, целовал меня в пузочку, забавно пырхая губами, а я весело заливалась смехом. Память об этой минуте осталась у меня на всю жизнь.

Проводили отца на войну, и в доме поселилась пустая тишина. Мы, дети, притихли и как-то в одночасье повзрослели. Уже не шумели, не озоровали, как прежде, и не заводили весёлых игр.

Со дня проводов от отца долго не было писем. Мама и бабушка волновались. Думали, что он погиб. Это волнение передавалось и нам. Мы понимали, что с папой что-то неладно.

В хуторе немцев пока не было. Мама по-прежнему работала в колхозе. Скот отправляли вглубь страны, увозили запасы продовольствия, оставляя прожиточный минимум, пряча его от немцев.

Их часто брали укреплять передовую линию. Они копали траншеи и ставили противотанковые заграждения. В эту пору было очень тяжело как бойцам на фронте, так и женщинам в тылу. На их плечи и плечи стариков и подростков лёг непосильный труд, но никто не жаловался.
С фронта стали приходить похоронки. То и дело слышались горькие причитания то в одном, то в другом дворе. А фронт всё ближе и ближе подкатывался к хутору. Всё отчётливей и отчётливей слышалась канонада, да особенно по вечерам и ночам виднелось зарево. Это горели ближние города и станицы да хутора.

А от папы всё ещё не было известий, но мама и бабушка не теряли надежду и продолжали ждать. И вот наконец-то почтальон принёс от папы письмо. С замиранием сердца мама раскрыла конверт, а в нём кроме письма лежала ещё маленькая зелёная еловая веточка. Мама с удивлением и большой радостью воскликнула: «Мамаша! Деточки! Посмотрите, какой привет нам прислал отец!» Письмо вслух читал старший брат Саша. Мы видели, как светлели лица у мамы и бабушки, как радостно загорелись у них глаза, а слёзы катились по их щекам. Но это были слёзы радости. Эта радость передалась и нам, мы с сестрой Валей радостно прыгали и хлопали в ладоши.

Папа писал, что по дороге к месту назначения их поезд разбомбило. Они оказались в окружении у немцев. Пробивались к своим долго, с тяжкими боями и большими потерями. Шли брянскими лесами. Вот оттуда эта маленькая еловая веточка. Она стала для мамы символом веры и любви, терпения и твёрдости духа.

Зелёную еловую веточку мама завела в рамочку под стекло и повесила на стену. Эта веточка в годы войны помогла ей преодолеть невероятные трудности и удары судьбы, которые сыпались на неё один за другим, помогала жить и бороться за жизнь своих детей.

После выхода из окружения отец воевал ещё до 30 сентября 1943 года. Служил в гвардии, был пулемётчиком, как писал сыну Саше – первым наводчиком.

Погиб отец в деревне Жуковка Смоленской области. В похоронке сообщалось, что погиб он смертью храбрых, в последнем бою уничтожил много фашистов и представлен к награде. Но награду мы не получили, а очень ждали. Было нам, детям, очень обидно: ведь отец провоевал два года и девять месяцев и не где-нибудь, а на подступах к Москве.

Мама осталась вдовой в тридцать один год, с тремя малолетними детьми.

День получения похоронки я очень хорошо помню. Мне тогда уже было около четырёх лет. Почтальон принёс её к вечеру. Сидела я на огромном сером камне, который лежал у нас во дворе, около летней кухни. Косые, низкие лучи солнца падали на него, и он сверкал разноцветными огоньками. Я была занята рассматриванием этих огоньков. Вдруг слышу, во дворе бабушкины причитания и плач старшей сестры Вали. Перевожу взгляд на маму и вижу, она стоит молча, как вкопанная, прижав руки к груди. Потом вдруг, охнув, повалилась на землю, как будто её кто-то невзначай подкосил.

Бабушка увела маму в хату и уложила в постель. После этого мама долго болела, отказывалась от пищи и ни с кем не разговаривала. Вначале я не понимала, что случилось, а плакала вместе с сестрой, потому что мне было очень страшно. Позже поняла причину причитаний бабушки и затяжной болезни мамы. Однажды ночью мы с сестрой Валей услышали разговор бабушки с мамой. Бабушка говорила ей: «Прасковья, откуда может прийти Стеша? С того света ещё никто не приходил. Ты лучше твори молитву и осеняй себя крестом. Тебе жить надо, у тебя трое деток. Ты должна перебороть себя ради них. А к тебе приходил не Стеша, а дьявол. Давай, я тебя окроплю святой водой да почитаю молитвы».

С той ночи бабушка не оставляла маму одну по ночам. Мама потихоньку начала поправляться. Однажды она встала с постели, собрала нас к себе, обняла и тихо, но твёрдо сказала: «Всё, детки, будем жить».

После гибели папы война шла ещё год и семь месяцев. Мы пережили фашистскую оккупацию и освобождение от них. Через наш хутор проходила линия фронта на Сталинград. По воспоминаниям мамы, здесь шли тяжёлые бои. Хутор несколько раз переходил из рук в руки. Во время боёв день превращался в ночь, а вода в озере была красной от крови. Когда части наших войск находились в хуторе, в нашей хате располагался штаб. Поэтому наш двор часто бомбили. Вначале пролетала рама. Так называли самолёт-разведчик. А потом налетали бомбардировщики и одна за другой бомбы ложились вокруг нашего двора. Даже одна упала в огород, но в хату ни разу не попали. Только все стёкла из оконных рам повылетали.

Бабушка во время бомбёжек никогда не пряталась в окоп, а ходила по двору и читала молитвы, особенно она верила в силу одной молитвы, это «Живые помощи». Она была твёрдо уверена, что эта молитва спасла наш двор.

Во время затишья военные часто брали меня к себе. Просили рассказать им стишок или спеть песенку. Я охотно выполняла их просьбы. Они меня баловали, часто угощали чем-нибудь вкусненьким, давали кусочки сахару, шоколад. Я принимала угощения, благодарила, а уходя, говорила: «Дайте и моей Вальке!» Военные дружно смеялись, подхватывали на руки и, передавая друг другу, говорили: «На, неси и своей Вальке!».

Когда немцы занимали наш хутор (это из воспоминаний моей сестры Вали), были такие бравые, влетали в хутор на мотоциклах. У них пехота была моторизированная. Вели себя нагло, постреляли всех кур и гусей в хуторе. Охотясь за ними, громко хохотали. Резали свиней, забирали молоко, яйца. А вот когда отступали, то на морозе у них под носами висели сосульки, а на себя напяливали всё, что могли, куда и подевалась их бравость.

А когда начинала «говорить» наша «Катюша» (это уже пишу со слов моей мамы), они панически её боялись, кричали и уносили ноги кто быстрей.

В моём детском сознании остались звуки и картинки войны. Это проявлялось в моих детских снах. Уже закончилась война, а огненное небо со светящимися сполохами на нём и разноцветными письменами снилось ещё много, много лет.

Я хорошо помню тот день, когда закончилась война. Мне уже тогда шёл шестой год. В этот день гремела музыка на весь хутор. Все бежали на площадь, целовались, пели, плясали, плакали. Все эти бурные чувства слились в одно огромное чувство – в чувство ликования. Мама и бабушка тоже радовались вместе со всеми, а вернувшись домой, горько-горько плакали. Помню, всей семьёй мы сели за стол. На столе стояла фотография папы, в рамочке – его еловая веточка и зажжённая свеча рядом. За столом сидели мы долго, до поздней ночи вспоминали папу таким, каким запомнили его. Вспоминали довоенную жизнь, как нам было хорошо всем вместе.

Эта традиция осталась у нас до сегодняшнего дня: собираемся всегда в дни рождения папы и мамы, в день гибели папы и в День Победы.

Мама больше не вышла замуж, жила одна и воспитывала нас троих. А еловую веточку мама долго-долго хранила как память об отце. В шестидесятые годы веточка совсем рассыпалась в труху. Мама пережила это очень болезненно. Мы заменили эту веточку свежей и потом периодически ещё не раз заменяли. Эту традицию мы сохранили до сегодняшнего дня.

ДЕДЫ

 Нам, внукам: мне, старшему брату Саше, сестре Вале и двоюродному брату Мите – не довелось знать своих дедов при их жизни. Мы не  познали их ласки, любви, не почувствовали их тепло. Не успели они подарить нам этот бесценный дар. Так уж сложилось в жизни. Родились мы гораздо позже их смерти.

Поэтому буду писать о них то, что довелось узнать от своих близких и родных.

 Начну с деда Лёвочкина Александра Константиновича, отца моего отца. Буду рассказ вести от имени его жены, а моей бабушки Анны.

Вот что рассказала о нём она.

Дед был донской казак. Служил в шестой Донской казачьей особой сотне. Имел чин, но какой, я забыла, так как прошло много лет от того времени, когда услышала этот рассказ от бабушки.

Из её рассказа, дед был высокого роста, стройный, довольно-таки видный казак.

Дальше говорит она:

«Женился он на мне по любви. Я считалась первой красавицей в хуторе, но была иногородней, из простой семьи. Образования не имела и деду говорила: «Хорошо, Саша, ты имеешь образование. А я нет, нигде не обучалась». На что он мне отвечал: «Ничего, Аннушка, ты и такая мне по душе».

Дед был удалой казак, да ещё к тому же отличный гармонист, и не только гармонист, но ещё и мастер. Он делал отличные гармони саморучно.

«Взял меня Саша замуж, - дальше говорит она, - и увёз в Новочеркасск жить. Идём мы с ним однажды по городской улице. Народу тьма тьмущая. А я иду и по хуторской привычке всем кланяюсь и говорю: «Здородневали, здородневали», то есть «здорово дневали». Кто отвечал мне «Слава Богу», а многие проходили молча. Закружилась у меня голова, потемнело в глазах, язык стал заплетаться, а он идёт как ни в чём не бывало. Только чуть-чуть улыбка на губах играет.

Наконец я замолчала. Тут он мне и говорит: «Ну что, Аннушка, накланялась? Наздоровалась?» А яему еле-еле отвечаю: «Да, Сашенька». А он мне говорит: «Так вот, дорогая жёнушка, это тебе не хутор. В хуторе ты знаешь всех. Вот поэтому всех и приветствуешь, а здесь ты знаешь кого?» - «Нет» - отвечаю я. «Значит, и здороваться не надо» - говорит он мне».

 Дед в одном из походов заболел крупозным воспалением лёгких и умер в 1915 году.

Бабушка Аня осталась с двумя малолетними детьми – папой, четырёхлетним мальчиком, и тётей Марусей, двухлетней девочкой.

 Второй мой дед - Редин Абрам Васильевич. Это отец моей мамы. Он был хуторским атаманом  хутора Платовки (Свобода). Отслужил атаманом двадцать пять лет. Его в хуторе уважали – как казаки, так и иногородние.

У деда Абрама и бвбушки Наташи была большая семья. У них было десять сыновей, а на каждого сына давался земельный надел. Поэтому у них был большой земельный надел. Ещё у них было две дочери - старшая дочь Валя и  младшая дочь Паша (это моя мама). Дед Абрам был трудолюбив, к труду приучал и своих сыновей. Он имел свою конюшню, где разводил верховых лошадей дончаков. Очень любил рыбалку и все рыболовные снасти плёл сам, от раколовок до сетей.

Всем сыновьям он дал образование. Но несмотря на это, все сыновья в свободное от занятий время трудились вместе с ним.

Дед был честным, справедливым человеком, требовательным как к себе, так и к окружающим. Его уважали за то, что он был очень внимательным к людям. По мере возможности он помогал всем – и иногородним, и казакам. Приведу один из примеров.

В год призыва молодого казака на военную службу тот должен иметь всё снаряжение и верхового коня. А если по какой-то причине казак не мог этого иметь, то дед снаряжал его сам и дарил верхового коня со своей конюшни.

 Я уже говорила, что у дедушки Абрама и бабушки Наташи было десять сыновей, но четырёх они потеряли. Смерть сыновей пережили очень тяжело, но особенно тяжёлой потерей был взрослый сын Матвей. Он был женат и имел двух дочерей. Женат был на дочери атамана станицы Богаевской.

Погиб он трагически, во время джигитовок. Бабушка Наташа особенно тяжело пережила потерю сына ещё потому, что считала себя виновной. А почему? Я сейчас расскажу.

Дядя Матвей, будучи ещё парнем совсем молодым, полюбил хуторскую девушку. Хотел на ней жениться, но бабушка воспротивилась и не разрешила, хотя знала, что девушка ждёт ребёнка. И вот беда, дорогой её первенец Матюша погибает. Гибель сына она воспринимает как наказание Господне. После этой семейной трагедии она уже ни одному сыну не мешала в выборе себе жены.

 За этой трагедией последовала другая. Погибает старшая дочь Валя. Она заживо сгорела. Случилось это летом. Ей шёл тогда восьмой годок. Отпустила её бабушка поиграть к подружке. А у этой девочки была старенькая слепая бабушка. Сидела она на скамеечке около летней гарнушки (печи).  На ней стояла кружка. В печи жарко горели дрова с кизяком. День был жаркий и ветреный. Попросила бабушка воды попить, побежали девочки наперегонки за кружкой. Валя обогнала подружку и первая подбежала к печи, схватила кружку, а ветер подхватил подол платья и прямо в огонь. Оно загорелось на ней. На крик детей из куреня выбежала мама девочки. Сгоряча она стала срывать с Вали платье, да и сорвала его вместе с кожей. Не довёз дед дочь до больницы. Она была в станице Богаевской. По дороге Валя умерла.

Тяжело пережили утрату дочери дедушка и бабушка. Здоровье у бабушки было подкошено, она часто стала болеть. Но годы шли, и у них родились ещё двое деток. Это мама моя и дядя Коля. В 1917-м году бабушка Наташа умерла, оставив малолетних детей – пятилетнюю маму и трёхлетнего дядю Колю. Вскорости дедушка женился на их няне. Это была удивительная женщина, добрейшей души человек. Мама её всегда считала своей родной матерью, а мы долгое время не знали, что бабушка Васса нам не родная.

В годы революции дед эмигрировал за границу, оставив на эту женщину своих двух детей от первого брака и двух детей от совместной их жизни.

Вернулся дед в Россию после того, как В. Ленин дал разрешение вернуться эмигрантам на Родину.

А потом раскулачивание, и его сослали на крайний Север, в город Котлас. Там дед работал на заготовке пушнины. Срок отбыл, но домой вернуться ему не довелось. Он умер по дороге домой.

Про маму

 Мама была небольшого роста, но, как говорится, ладно скроенная, с правильными чертами лица, с небольшим ртом и по-детски чуть припухлыми губами. У неё были длинные тёмно-русые волосы, стянутые в тугой жгут на затылке. Особенно привлекательные у неё были глаза – широко раскрытые, сине-голубые. Цвет глаз у неё менялся от светло-голубых до тёмно-синих в зависимости от настроения или самочувствия.

Характер у мамы был твёрдый, решительный. Она была всегда уравновешенная, с ясным умом, требовательная – прежде всего к себе, но и к окружающим и, конечно же, и к нам. Мама умела ладить с людьми, и к ней часто обращались за советом.

Были у мамы три подруги, с которыми она работала в бригаде. Но задушевной подругой была Варя. Она была, как и мама, небольшого роста, необыкновенно ловкая, как огонь. Волосы у неё были светло-русые, глаза голубые с восточным разрезом. У неё был очень живой, наблюдательный взгляд.

Они всегда были опрятно одеты. Мне особенно запомнилась мама в белой батистовой кофточке, сшитой ещё до войны, и тёмно-синей юбке.

Вторая мамина подруга, Настя, была высокой, стройной женщиной яркой красоты, белокурой, с зелёно-голубыми глазами. Была она первой запевалой в бригаде. Голос у неё был высокий, сильный. Под стать Насте была и её лучшая подруга, Тоня, тоже высокая и стройная, брюнетка с тёмно-карими глазами.

Все четыре женщины, на первый взгляд, как будто разные, но они дополняли друг друга, поэтому, наверно, и дружили.

Жили все по-соседски. У всех, кроме тёти Вари, было по трое детей, а у тёти Вари – один сынок, в котором она души не чаяла. Все четыре подруги были чистокровные казачки.  Несмотря на тяжёлую жизнь, они любили петь. Пели всегда – и в горе, и в радости, только песни были разные.

В полеводческой бригаде мама всегда работала в паре с тётей Варей. Расскажу случай, который произошёл с ними. Это случилось ранней весной в посевную пору. На быках и бричке они подвозили семенное зерно из амбаров в поле к сеялкам. Дорога в поле шла через греблю. До полудня греблю переезжали нормально. Но после полудня, когда они уже возвращались домой, гребля оказалась под водой. Прорвало плотину, и вода бурным потоком заливала её и соединяла реку Маныч с озером. Другого переезда не было, надо было обязательно переезжать через греблю. В начале пути быки шли по воде спокойно, но уровень воды поднимался и поднимался. Вот уже вода по брюхо, а запряженные быки плыть не могут. Если их не освободить от ярма, они утонут, а за гибель быков ждёт тюрьма. Вот тогда эти две маленькие, щупленькие женщины вскочили на спины быков и стали распрягать их. А вода всё поднимается, вот уже и спины быков в воде. Женщины спешат вытянуть занозы из ярма, но они не поддаются. А уровень воды с каждой секундой растёт. Из последних сил женщины тянут занозы, и наконец те поддались. Быки распряжены, и они поплыли к суше. Так мама и тётя Варя спасли себя и быков.

Таких экстремальных ситуаций было в их жизни немало.

Край наш славится комарами, так было раньше, так обстоит и сейчас. Но тогда комары были особенные, малярийные. От их укусов мама заболела малярией, а лечилась хинином. Я хорошо помню эти разноцветные круглые таблетки. Ими потом я играла, выкладывала из них разные узоры. Этими таблетками мама подорвала желудок и очень часто болела, но на работу вынуждена была ходить. Дома она оставалась только при высокой температуре.

Это время я хорошо запомнила. Мама таяла прямо на глазах. Она почти ничего не ела, её постоянно рвало. Мы боялись, что мама умрёт. И вот в конце года за невыполненный минимум трудодней её отдают под суд.

Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Следователь при допросе выявил причину её вины и назначил полное обследование. Врачи, обследовав, дали заключение о её болезни желудка. У мамы оказалась нулевая кислотность и предъязвенное состояние желудка. Маму положили в больницу, а суд вынес  оправдательный вердикт.  В больнице маму подлечили и приписали ей лёгкий труд. Назначили поддерживающее лечение м приписали пить соляную кислоту. Из полеводческой бригады её перевели в огородническую, но дружить со своими подругами она продолжала. Но теперь они встречались только по вечерам да выходным дням.

В годовые праздники, а их в году было очень мало, устраивали себе гуляние. Собирались всегда у нас, так как хата была просторная. На гуляние приходили к ним ещё бригадиры со своими жёнами. И был у них гармонист дядя Митя. Это был необыкновенный человек. Он был инвалид с раннего детства. Я не знаю причину его инвалидности. Он был по пояс широкоплечий, сильный, красивый мужчина. Носил казачий, набок зачёсанный чуб. А вот ноги у него были одна короче другой и очень намного. Поэтому ходил он по-особому, переваливаясь с одной ноги на другую, да ещё эта больная нога была скрючена в колене. Но гармонист он был от бога. У него была не просто гармонь, но к ней каким-то способом прикреплялись всякие приспособления: колокольчики разных размеров, дудочки, цимбалы. У него всё это пело, гудело, отбивало ритм. Даже пила и коса у него били в ходу. Этот мужчина, как говорили о нём хуторяне, был второй Кулибин. Он мог сделать всё, о чём бы его ни попросили.

Дядя Митя был вдовец, воспитывал дочь. Жена у него умерла. Девочка была ещё очень маленькая, потом он женился, привёз жену из другого хутора. Женщина была бездетная и Машеньку полюбила, как свою дочь.

Так вот, дядя Митя был организатором всего веселья. Я наблюдала за всеми женщинами и не узнавала их. Веселье их преображало. Они были такие красивые, задорные, пели казачьи песни, а песни эти были разнообразные по жанру и по характеру исполнения. Под одни они плясали, исполняли их задорно, весело, а другие пели грустно, задумчиво, со слезами на глазах, например, «Летят гуси», «Поехал, поехал казак на чужбину» и пр. Плясовые песни – это «Пчёлочка», «При лужку» и другие. В это время я свою маму не узнавала просто. Редко я видела ей такой оживлённой, весёлой и красивой.

Удивительное рядом

Еще короче

Каждый раз приходя с работы домой, вся обвешанная пакетами и сумками, набитыми снедью и всякой всячиной я тихо поскуливая называла себя «Мини женщиной тягловой породы».

Однажды моя маленькая дочь выразила эту мысль значительно короче: увидев меня она радостно закричала: «Мама! Ты такая несучка!»

***

Вход в парк. Металлический щит для афиш с названием: «Сегодня у нас в парке…», ниже афиша кинофильма: ″Идиот″.

***

Двухтомник истории СССР.

Том 1 «История СССР с древнейших времен до 1861г.»

(Издание Москва «Просвещение»1983г. Под редакцией пр. П.П.Епифанова и пр. В.В.Мавродина)

Работникам коммунального хозяйства посвящается

Как всегда в середине ноября (декабря, января, и т.д.) в наш город неожиданно пришла зима.

Г и п е р б о л а

Одна женщина описывает своей знакомой родственницу своего мужа: «Она такая… стройная, очень симпатичная, только вот ноги…ноги такие тонкие, ну можно сказать :″Ног нет совсем″

Резолюция на документе

«Семочкиной для связи с Кривошеевым»

***

 Витрине кафе выставлено меню:

- Кофе

-Чай

-Выпечка

-Коктейль алкогольный «Кровавая Мэри»

-Коктейль безалкогольный «Мери завязала»

Народная примета

Если на автобусных остановках резко сократилось количество пассажирского транспорта - это к непогоде .

Крик души

Затянувшаяся вечеринка. 4 часа утра. «Ребята, может заканчиваем, а то у меня муж домой просится»,- взмолилась вконец измученная хозяйка квартиры. ОН говорит: «Наташечка, ну их всех к черту, пойдем домой».

***

Аэропорт. От остановки отъезжает переполненный автобус, двери которого уже не закрываются. На подножке висит человек. За автобусом бежит мужчина с огромным чемоданом в руке.

-«Подождите, подождите!», - кричит он.

-«Давай, давай, дорогой, беги», - с сильным южным акцентом отзывается тот который висит: «У мэня на голове еще 2 свободных мэста».

***

Планерка в фирме. Директор: - «В связи с участившимися случаями хищений, мастеру взять хищения под свой контроль».

***

Для облегчения работы ГАИ и в целях экономии собственного времени многие водители в последнее время на лобовое стекло автомашины помещают табличку «Пустой, трезвый, без денег».

Довели ребенка

Маленькую Наденьку собирают в детский садик. Полусонного ребенка тормошат и торопят, показывая на часы с кукушкой, висящие на стене.

Девочка, тоскливо глядя на часы спрашивает:

– «А нельзя эту птичку как-нибудь убить?».

***

Сочи. Ривьера. Аттракцион «Американские горки». Ниже табличка с надписью «Американские горки построены в 2002 году по русским технологиям», ниже – «Америка отдыхает»

***

Объявление в газете: «Требуется электрик с навыком работы сантехником и опытом работы сварщика».

Звонят по объявлению

-Сколько вы платите за эту работу

-9 тысяч

-А может есть смысл взять 3-х специалистов

-Нет, тогда получится слишком низкая зарплата

-А 10 000 дадите?

-Нет

-Жаль. А то я еще бы и сотовые телефоны ремонтировал

Поэт, бард, сатирик, детский писатель.

Родился 13 августа 1953 года в станице Кубанской Краснодарского края. Работал на заводе «Ростсельмаш». Печатался в газете «РСМ», «Газете Дона», в альманахе «Рукопись», литературном журнале «Вдохновение», юмористических журналах «Репейник», «Солянка», в коллективных сборниках поэтов «Ростсельмаша» «У огонька» и «Синедонье». Автор поэтического сборника «Неоплаченный долг», книги юмористических рассказов «Сын знатного рода», книги сатиры и юмора «Белое и чёрное или кривые улыбки деда Щукаря», сборника детских стихов и сказок «Добрая мама», а также детской книги «Сказки с берегов Дона».

Памяти «Варяга»

Песня

Сто лет прошло, как доблестный «Варяг»

С врагами за Россию насмерть бился.

Он не спустил святой российский флаг,

Непобеждённый в море опустился.

Оставил нам и славу, и почёт,

Навеки подвигом себя прославил.

Ох, как же быстро времечко течёт...

Пример российским воинам оставил.

В руках оружье грозное у нас,

И не забыть нам мужество «Варяга».

Готовы жизнь отдать мы хоть сейчас

За Родину и честь родного флага.

«Курск»

Песня

1

Погибшего «Курска» живым не вернуть,

Так волны нам шепчут сурово.

Во имя России – последний ваш путь,

«Прощайте!» – последнее слово.

Припев:

Прощайте, родные, прощайте, друзья,

Остался лишь след за кормою.

Вполсилы России служить нам нельзя,

отдали ей жизнь мы с тобою

2

Мы были как братья, а что нам делить?

Судьба всех связала навечно.

Мы честно старались для Родины жить,

Родных мы любили сердечно.

3

Андреевский флаг и гвардейская честь,

И удаль морская, отвага...

«Меркурия» память в сердцах наших есть,

Мы помним заветы «Варяга».

Златые купола

Песня

1

К Ростову подъезжаю, –

Златые купола

Мне сердце обжигают.

Как родина мила.

Припев:

Бескрайна степь донская,

Здесь вольные края.

Столица дорогая,

Ростов – душа моя.

2

Быстры и грациозны

Донские рысаки.

Смелы, амбициозны –

Живут здесь казаки.

3

И я теперь не знаю:

Всё сказка или быль

Серебряно-седая?

Колышется ковыль...

4

Велика, полноводна

Дон-батюшка река.

Могуче и свободно

Ты, сердце казака.

5

Хочу в любви признаться

Своим родным краям.

Всем сердцем восхищаться,

Любовь поведать вам.

Будь ты сам собою

Шуточная песня

1

Милые граждане и гражданки,

Не по мне юлить, кривить душою.

Выверни хоть душу на изнанку,

Только будь всегда ты сам собою.

Припев:

Только ты одна моя отрада,

Водочка, – священная водица.

И, смотря на этот беспорядок,

Очень, братцы, хочется напиться.

2

Говорят, что я самоубийца,

Мол, при всех поссорился с начальником.

Сами же, при нём дрожа от страха,

За глаза прозвали шефа «чайником».

3

Не скули, если придётся трудно,

Не рыдай ты от потери места.

Не болтай ты об удаче, будто

Глупая несушка на насесте.

4

В гости к нам приехал дядя Вася,

Я его одним лишь чаем встретил.

Уезжал он с грустными глазами –

Весь многоэтажный дом заметил.

5

Повелось в традиции народа

Отмечать и свадьбы, и поминки.

В праздник выпить водочки немного –

Не осудят нас за это жинки.

Пожелание женщинам

Сатирические куплеты

1

Женщины, минуточку вниманья,

Начинаю я повествованье.

Моя песня через ваши уши

Пусть проникнет в головы и души.

2

Горды будьте, милые девчата,

Любят честных мужики, ребята.

И в вопросах чести будьте твёрды,

Не спешите в жизни к наслажденьям,

Если вы хотите уваженья.

3

Девушки, по моде одевайтесь,

Но чрезмерно ей не увлекайтесь.

В каждом деле нужно чувство меры,

Сердца жар и добрые примеры.

4

Вы не будьте меркантильны, леди,

Это не всегда ведёт к победе.

Жадных счастье часто избегает,

Золотою клеткой жизнь бывает.

5

Жёнушки, родные, будьте верны,

Избегайте вы измены-скверны.

Будьте скромны, честны и правдивы,

Лишь тогда вы будете счастливы.

6

Родные мамаши, не курите!

Детское здоровье берегите.

Даже от единой сигаретки,

Очень пострадают ваши детки.

7

Дорогие дамочки, не пейте!

Трезвый взгляд и вид всегда имейте.

И не будьте никогда спесивы,

Это очень даже некрасиво.

8

Бабушки, забудьте злые склоки,

Людям бесконечные упрёки.

Излучайте щедрость, доброту

Даже и к соседскому коту.

9

Женщины, окончил я куплеты,

В чём не прав, простите вы за это.

Я хочу, чтоб были вы счастливы,

Добротой и честностью красивы!

Чиновничья порода

Басня

В стране свирепствует чиновник

И барин правит, не закон.

А жизнь колюча – как шиповник,

Лишь слышится народный стон...

Сквозь страх в душе и дрожь в коленках

Наш бык к чиновнику попал:

Портрет правителя на стенке,

Сидящий за столом шакал.

Просил у власти бык немного:

Наладить жизнь и быт коров,

Отремонтировать дорогу,

Улучшить рацион кормов.

Чиновник, обещав поддержку,

Увы, не сделал ничего.

И, проводив быка с насмешкой,

Он подло обманул его.

...Мораль: чиновничья порода

Нам год за годом нагло лжёт,

Что, мол, печётся о народе.

На деле – всё наоборот!

Осёл и жезл в полоску

Басня

Осёл трудился на дороге,

В полоску жезл имел, свисток.

Он тормозил им очень многих,

Сшибал копеечку как мог.

Трудился до седьмого пота,

Работы много у осла:

Себе успеть собрать хоть что-то,

«Погреть» начальника – козла.

Увы, ослу не до закона,

До боли этот мир суров.

Куском дорожного прогона

Ты прокорми так много ртов!

Мораль нетрудно тут заметить –

В стране непросто честно жить.

И власть пред обществом в ответе,

Чтоб труд достойно оплатить.

Козлиное терпение

Басня 

В супружестве – как на войне,

Порядочность и честь в цене,

Я в этом праведном бою

За равноправие стою...

Коза супруга дома ждёт,

А он негодник не идёт.

Измучилась совсем коза,

В слезах печальные глаза.

За полночь. Третий час пошёл.

Что делать, если муж козёл?

Придёт домой и будет врать,

Ну что с такого мужа взять?

Совет едва ль уместен тут,

Года без радости идут.

Хочу я дам спросить о том:

Зачем вам жить с таким козлом?

Зубастый воробей

Пародия

«Крошкой хлеба сыт браток,

Ветер треплет хохолок,

Мёрзнет воробьишка.

Зуб на зуб не попадёт,

Выбивает клювом дробь...»

П. Малов-Бойчевский

Мне зубастый воробей

На пути попался.

Водку лихо пил злодей,

Матом выражался.

Пирожок опять украл,

Ведь закуска всё же,

И, нажравшись, в грязь упал

Воробьиной рожей.

Пальто серое он снял,

Людям рожи строил.

Развалившись, пьяный спал

На руинах Трои.

Ёжик в тумане

«Вышел месяц из тумана,

Вынул ножик из кармана...»

Вышел ёжик из тумана,

Вынул рюмку из кармана,

Вот налил в неё сто грамм,

Выпил он за милых дам.

Вышел ёжик из тумана,

Вынул рюмку из кармана,

Вот налил в неё сто грамм,

Выпил он за «дам – не дам».

Вышел ёжик из тумана,

Вынул рюмку из кармана,

Вот налил в неё сто грамм,

Выпил он за «дам – не вам».

Ведьма

Любимая, которой

Ты всего себя отдавал,

И страдал, и мечтал, и рыдал,

Показала ведьмы зубов оскал,

Дьявольский злобный нрав!

Не печалься, мой друг,

Не страдай, не рыдай,

Вены себе ни в коем случае

Не перерезай!

Она имела в любви корысть:

Как бы твою чистую душу

Мерзкой развратной мечтой

Загрызть!!!

Ей нужен был семейный уют,

А ты – из тех, кто на быт плюют.

Она б никогда не была с тобой,

Потому что ты – совсем другой.

Тебе важно Творчество,

А ей – уютное семейное

Тихое гнёздышко.

Она хотела сделать из Тебя

Чувственного раба –

Это задание ей дал Сатана,

Но ты не поддался –

И за это тебе – трижды Ура!

Твой Бог – Свет, Любовь, Красота,

Её – мерзкая развратная мечта,

И желание сделать из тебя

Своего раба!

Жёлтый мир

Жёлтый Я,

Жёлтая Она,

Жёлтый Ты,

Жёлтые Они, Хи-Хи!

Жёлтые Мы,

Жёлтые цветы,

Жёлтое поле,

Жёлтое горе!

Жёлтая радость,

Жёлтая пакость,

Жёлтые моря,

Жёлтая земля!

Жёлтая луна,

Жёлтая трава,

Жёлтый мир,

Жёлтый тир –

Жёлтый... дыр.

Жёлтый город,

Жёлтый дом,

Бывшая любимая –

У тебя жалкий

Ничтожный жёлтый йом!

Отвергнутый любимый –

Не будь жёлтым дубом,

Не заводись опять

С жёлтой ведьмой,

Не уходи в её жалкий

Ничтожный первый йом.

(Впервые прозвучало на концерте легендарной рок-группы «Зазеркалье» в ростовском Доме офицеров, в апреле 1990 года.)

Йом (греч.) – этап развития человека.

Предвкушение весны

 Старый Новый год

На планете Земля настаёт,

И падает белый мягкий снег

Под этот год, вот.

И лёд остановился на реке,

И мы уже привыкли к ледяной зиме.

Во сне застыли ветки,

В снегу играют детки.

В морозном синем небе

Сияет полногрудая

Жёлтая Луна –

Она чудо как хороша.

И зима оставляет метки

На чудесной планете Земля.

А под хрустящим белым снегом

Укрыта трава,

В небе фиолетовом

Мерцает синяя холодная звезда.

Не волнуйтесь, люди

Симпатичной планеты Земля –

Скоро снова придёт к нам

Тёплая, приятная и добрая весна.

На бескрайних просторах

Красивой планеты Земля

По полям, по горам,

Ходит, бродит, улыбаясь,

Красавица Весна.

Небо чистое, морозное, ясное

Утро морозное

На нашей планете прекрасное.

Все деревья и травы

Покрыты серебристым инеем.

Происходит в ожидании весны

Что-то странное со мной –

Я становлюсь совсем другой –

Нежный, добрый и ласковый,

А не злой.

Михаил Дорошенко

Александр Чепурин

Ты такая-растакая!

Ты красивая такая

Вышла сказочно из мая!

Ты такая-растакая!

Развесёлая-блатная!

Прилетела ты... из... Рая!

В речку прыгнула, мечтая!

Ох! Какая! Ах, какая!

Сексопильно-разбитная!

Сказочно в раю мечтая,

Ты лежала, загорая!

А теперь ты тут, блатная,

Закрутилась всем, играя!

Раскрутилась ты, блатная!

Всё к ногам своим швыряя!

Ох! Крутилась ты.., какая!

Разбитная! Разблатная!

Не летала б ты из Рая,

Разыграючись, блатная!

А лежала б, загорая!

Ты под яблонькой, мечтая!

Очарован я тобой...

 Очарован я тобой,

Подниму я хвост трубой,

Я хочу любви с тобой,

С твоей лисьей красотой!

Подниму я хвост трубой,

Приласкаюсь котиком.

Стану я твоим щенком,

Загарцую петушком!

Мяу, мяу, гав, гав, гав.

Ку-ка! Ку-ка-реку!

Буду я тебя любить

До скончанья веку!

Прыгнем мы с тобой вдвоём

Да в любовну реку!

Не понять нашей любви

Тупу человеку!

Подниму я хвост трубой

До скончанья веку!

Окунусь в любовь с главой,

Как в ласк-сладку реку!

Скоморохи Мишка, Сашка –

разухабные замашки.

Родился 16 сентября 1949 года в г. Ростове-на-Дону. До 26 лет прожил с родителями на Пушкинской улице между пр. Соборным и Семашко. В 1957 г. поступил в первый класс средней школы № 36. В этом же году вместе в отцом написал первое стихотворение. В 1965 г. окончил 8 классов и перевелся для окончания десятилетки в среднюю школу № 49. в 1961 г. был принят в драмстудию Дворца пионеров к выдающемуся театральному педагогу Тамаре Ильиничне Ильинской. В дальнейшем это был народный театр Т. И. Ильинской при Доме учителя «Театр на Газетном». В 1967 г. с серебряной медалью окончил среднюю школу и поступил в РИСХМ (ныне ДГТУ). До 1975 г. участвовал в театре Ильинской, которые в те годы стал дипломантом Всероссийского смотра народных драмтеатров. В 1972 г. после окончания института был принят на работу в отдел главного механика завода «Ростсельмаш», где проработал до 2008 года, от рядового технолога до начальника технологического бюро и начальника инспекции по контролю функционирования системы качества. Печатался в газетах и журналах Ростовской области. Сотрудничал с различными литературными изданиями, с театром драмы им. Горького, театром кукол им. Былкова, телерадиокомпанией Дон-ТР. Был женат, вырастил сына и дочь. Умер в 2014 году.

 Пробуждение

Зима, не плачь в безвыходной печали,

Тебе дано всего лишь отдохнуть.

Снега бурлящими ручьями побежали,

К большой реке прокладывая путь.

И вот летит шальная колесница,

Переминая зимнюю постель;

И в этой тройке с чудной песней мчится

Обворожительный красавец Лель.

Ему всё громче подпевают птицы,

От зимних грёз отходит сонный лес,

Хозяйки – синегрудые синицы

Готовятся встречать грачей-повес.

Бодрящий ветер тучи разгоняет,

Светило улыбается в ручьях,

На ветках клёна почки набухают,

И сладкий сок рождается в ветвях.

Звучат раскаты вешней канонады,

Грозя ударить проливным дождём.

Рождаются зелёные наряды,

И даже камень обрастает мхом.

Весна, весна! О, чудо пробуждения!

Душа как будто снова рождена.

Она кричит, поёт от вдохновения,

И доброты восходят семена.

Вера Макушкина

Александр Евзерихин

Верните нас в весну

Поколению актёров театра

Т.И. Ильинской 60-х – 70-х гг.

Времена не выбирают,

В них живут и умирают.

В них и любят, и грустят,

И подольше жить хотят.

Вот и мы не выбирали:

Скромно жили и считали,

Что весна в нас будет вечной,

Дружба – долгой и сердечной.

Но, увы, настала осень.

И её мы очень просим

Не давать зиме дорогу,

Дать пожить ещё немного!

И ответила нам осень:

«Хватит лет так сорок восемь?

Если хватит, то даю,

Остальное всё – в раю.

Но – условие тогда,

Чтоб дружили как всегда,

Вместе пили чай и водку,

Ели кильку и селёдку.

Всё дурное отметайте, –

С радостью зарю встречайте.

И тогда я вас верну

В вашу прежнюю весну!»

Артём Иванов (1934 – 2002) - поэт, прозаик.  Лауреат Всесоюзных фестивалей Народного творчества и конкурсов «Ростсельмашевцы в искусстве». Ветеран «Ростсельмаша». 20 лет проработал в литейном цехе серого чугуна завода «РСМ». 15 лет руководил литературной группой при редакции газеты «Ростсельмашевец». Печатался в областной и городской прессе, в газете «Ростсельмашевец». Автор книги стихов «Жизнь», участник нескольких коллективных сборников.

Даниилу Долинскому

1

По Садовой Большой мчусь в делах.

Тороплюсь, но взгляну непременно

Я на дом, где газета была

Молодых, «Большевистская смена»

Здесь входили в широкую дверь

И утюжили все коридоры,

Те, кто многим известны теперь.

Молодые ребята, рабкоры.

2

…Вот мы входим сюда, словно в храм

Я, и, друг мой по творчеству, Борька.

Ждем, волнуясь оценку стихам,

Даже если она будет горькой.

Борька рвется к Прекрасному, ввысь,

В пальтугане поношенном мятом.

Он пока не Примеров Борис.

В печь метизы швыряет лопатой.

У печи на Сельмаше прогрет

Пашет он, не горюя при этом.

По прошествии нескольких лет

Станет Борька известным поэтом.

Да и я не в собольих мехах,

А в спецовке заляпанной, драной.

Прибежал говорить о стихах,

Вниз спустившись с подъемного крана.

Доброй шуткой встречает поэт,

Фронтовик, авиатор Долинский.

Нас он старше на несколько лет.

Но такой человечный и близкий.

Мы на краешках стульев сидим.

Он летал, бил фашистов жестоко.

На него, обалдевши, глядим,

Как Есенин впервые на Блока.

Улыбается, щурит свой глаз,

Весь вникает в щенячий наш лепет.

Вот такие дела – раз и квас.

Он как глину нас будущих лепит.

В напряжении нервном горим,

Так немыслимы долгие сроки.

И, волнуясь, спроста говорим:

– Ну, пойдут, или нет, эти строки?

Нетерпимость тягучих минут.

Ждем ответ широко рты разинув.

Ас смеется: – Конечно, пойдут!

Может в номер, а может в корзину.

Есть начало. Запевка у вас.

Дар поэта – тяжелое бремя.

Что сказать вам могу я сейчас.

Ждите, парни, придет ваше время.

Дал совет мне: – Артём, ты пиши,

И пиши ты про то, что ты знаешь.

Рядом люди высокой души.

И герои твои. Понимаешь?

3

И пошел я от печки плясать.

О рабочих мальчишках, девчатах

Тут, вовсю, я пустился писать,

И, вовсю меня стали печатать.

…Тороплюсь по Садовой в делах,

Но с любовью взгляну непременно

Я на дом где газета была

Молодых, «Большевистская смена».

Кредо

Я бесхитростный малый

На житейской тропе.

Я шагаю по шпалам –

Я не еду в купе.

Респектабельный летчик

В небе знатных везет –

Пробираюсь по кочкам,

Мне претит самолет.

Жизнь по Марксу – борьба ведь.

Или жизнь – или смерть.

Не отшибла мне память

Черных дней круговерть.

Часто жизнь – это драка!

(Хорошо бы – борьба).

Если дрогнешь в атаке –

Превратишься в раба.

Первым – злобное, вражье –

Бей один за троих.

Хоть, возможно, однажды

Сам получишь под дых.

Да, меня с ног валили,

Я вставал – тоже бил.

Но ведь было, – любили!

Я ответно любил.

Мне глаза заливала

Драки теплая кровь.

Но спасала, спасала,

Согревала любовь.

Добротою согретый,

Не скатился я вниз,

Не сломали поэта

Ни вещизм, ни марксизм.

Бит бывал, – что за горе!

Согревала мечта.

На привольном просторе

Светит мне красота.

Жизнью катанный, битый

К ней на крыльях я мчусь,

И люблю так открыто,

И сквозь слезы смеюсь.

Помогает работа:

– Стой! За правду держись!

Хлеб мой горек от пота.

Я люблю тебя, жизнь!

Жизнь щедра и чревата,

Норовит – на излом.

Выручают зарплата

И лопата, и лом.

Литейка

Горячий цех…

Чугун кипит горячий…

Горяч литейщиков упорный труд.

Надежды нет на бога и удачу –

Удачу здесь умением берут.

Раз – полуформа. Два – за ней другая.

А ну, заливщик, не зевай, смотри!

И льется из ковша струя живая,

В глазах, играя отблеском зари.

Как тяжела здесь каждая опока.

Но бьется пульс – быстрей, быстрей, быстрей…

В строю рабочем охов нет и вздохов –

Литейка брызжет искрами огней.

Со стороны – все так легко и ловко.

И в самом деле, каждый в деле – ас!

Все это называется – формовкой.

Показывает класс рабочий класс.

* * *

А. Ф. Ефанову

Висит в цеху коктейль пылищи с газом.

Что по научному зовется «смог»

Весь техпроцесс, охватывая глазом

В цеху ты ходишь как формовки бог.

Людей ты многих приучил к работе

Всех не упомнишь – так однажды я

Пришел и цех мне распахнул ворота

Ты, Саша, в круг рабочий ввел меня

Я озирался: гром и грохот, скрежет,

И за тобою словно пленный брел

Ну, думалось, вот тут-то жизнь мне врежет

Когда меня в бригаду ты привел.

На «выбивке» я позабыл утраты

Здесь, знай, вертись, да мастерством владей.

Нет, эти годы зря я не потратил.

Прожил среди хороших я людей.

Каким же, боже, я бывал обломом,

Порой был невнимателен, зевал,

На выручку ко мне ты мчался с ломом

Когда я полуформы «скирдовал».

Законно ты при этом бесновался.

Гнев мастера, – пожалуй, гнев отца.

Но никогда при том не зарывался

(Ты знал, что лом имеет два конца).

Ругал: «В формовке, ты, зеленый, глупый,

Еще не понимаешь ни черта.

Сиди за пультом и глазами лупай,

А не витай в заоблачных мечтах».

Я в робу облачался как в доспехи

Достичь в труде стремился высоты

И если в чём-то я достиг успеха

Я благодарен всем, таким как ты.

В рабочих буднях мы, трудясь, шагаем.

Всё просто. И у каждого свой путь.

Ты ас формовки. Я тебе желаю

Хорошего. Живи. Работай. Будь!

К «Сельмашу» душа прикипела

Ребята у нас что надо

Пришли мы в бригаду одну.

И трудится наша бригада.

В Ростове на Тихом Дону.

К «Сельмашу» душа прикипела

Нас сердце сюда привело.

Мы делаем нужное дело

Комбайны даем на село.

Здесь слов не бросают на ветер

И дело нам есть до всего,

Мы класса рабочего дети –

Надежда и сила его.

И локоть товарища рядом,

Крепка трудовая семья.

Бригада, родная бригада,

Рабочая гордость моя.

* * *

В цеху литейном слабым места нет

Так не кляни свою судьбу-индейку

И мудро жизнь подаст простой совет,

Пришел, работай, добывай копейку

В труде крутом к лопаткам липнет бязь

И очи заливает едким потом,

Но ни к кому здесь не прилипнет грязь.

Здесь трудная, но честная работа.

Моё родное

Кромка рощи.

Мост кружевной.

Силуэты сельмашевских труб.

Этот скромный пейзаж заводской

Так рабочему сердцу люб.

Здесь родное все мне насквозь:

Электричка, что мчит в рассвет,

Что познать, пережить довелось.

Что оставило в сердце след.

О товарищах по труду

Только доброе знаю я.

С ними радость делю и беду.

Эти люди – моя семья.

Родился 4 ноября 1945 года. Выпустил семь книг прозы, изданных в Ростове-на-Дону, Москве, Санкт-Петербурге: «Приёмный пункт», «Ростов-папа», двухтомник «Терские казаки», детектив «Атаманский клад» и др. Лауреат первой премии «Ростсельмаша», премии Анатолия Софронова, премии «Роствертола», премии комсомола Дона, победитель Всесоюзных, Российских и Международных (в Интернете) конкурсов, член Союза журналистов СССР и России, член Международного Союза писателей «Новый современник».

Сраная демократия

 Я торопился домой с утренней прогулки, как всегда, времени не хватало. Подморозило. Впереди шли две женщины бальзаковского возраста, по нынешним меркам сносно одетые, не голодные. Тротуар тянулся вдоль железного забора, за которым находился университет железнодорожного транспорта, – скорее всего, женщины работали там. Я пошел на обгон и невольно услышал, как одна из них в меховой шляпе уверенно сказала своей не худой подруге:

– Раньше был человек как человек, а сейчас ухватилась за новую власть. Что она дала, эта сраная демократия?

Вторая женщина поспешно ответила тоном человека, не имевшего своего мнения, а первая снова с напором повторила про «сраную демократию». Я уже обошел их, как вдруг в голове возникла провокационная мысль. Я подождал собеседниц, окинул первую женщину холодноватым взглядом:

– Сраная демократия, говорите? – спросил я.

Женщина смело посмотрела на меня, с вызовом приподняла брови.

– А я вас зна-аю, – растягивая слова, с улыбкой подмигнул я.

– А что я такого сказала? – женщина суетливо забегала глазами по сторонам, ее собеседница немного отстранилась от нее.

Я пошел своей дорогой дальше, из-за спины донеслось тревожное восклицание:

– Молодой человек!..

Я не оглянулся, лишь усмехнулся на эти слова, потому что успел вступить в фазу зрелости. Но льстивое определение не заставило поморщиться, оно лишь вызвало лукавую усмешку. Сзади снова раздался неуверенный голос с тревожными нотами в нем:

– Молодой человек!..

Особенности национального менталитета

 Вот снова ты за свое. Как в той поговорке: покажи да покажи. Не иначе, женщина её придумала. Что показать? Трусы у меня китайские, гультиками называются. Года три назад – на червонец пачка. Теперь до двадцати рубликов одни. А-а, про менталитет наш бидловский? Ну, слушай.

Помнишь, вторую военную кампанию в Чечне? По телику тогда гнали сюжет за сюжетом. Документально. Короче, наши в Грозном прижали боевиков, вонючие соки выкручивать из них уже стали. Завыли те на любимую луну. Но, мир – не без проституток. Нашлись, подсказали, что есть один проходец. Прореха в кольце окружения, то есть. Басаев тот секрет, ясное дело, не задарма выудил у наших – в обосранных панталонах. У меня с тобой всё нормально, чего из себя Дуньку Кулакову строить. Мы и правим по-дурацки, и продаем друг друга. Врагам. А потом этих врагов ищем. В общем, решил Басаев с остатками обложенных флажками своих боевиков, – которые каждый, по словам главного ихнего вождя Дудаева, или генерал, или, по словам его же сподвижника, не иначе морпех, – ночью на прорыв пойти. На тот момент – учти, запланировано нашими доблестными командирами не было – на всякий пожарный саперы решили коридор этот заминировать. Заминировали. Басаеву рассказать про это никто не успел. И попер тот ночью в задний проход наших частей. Взрывы. Один, второй. Басаев решил, что больше не будет. Мины случайные. Погнал своих дальше. Поворотило рвать на куски боевиков со всей аммуницией. Тут и дивизионные минометы проснулись. Вперли в этот сброд залпами по полсотне мин в минуту. Кровавого тряпья с кусками мяса оказалось предостаточно. Тогда и Шамилю ногу оторвало.

После данной оказии генерал Шаманов радостно гаркнул в объектив телекамеры:

– Мы думали, что имеем дело с баранами. А это оказались вообще козлы.

Так, примерно, он гаркнул. Не подумавши. За спиной его другие не меньшие начальники в широких лампасье, а то и повыше в званиях, солидарно захихикали. Не поддержали боевого командира открыто, а покашляли смешком в кулак. На всякий случай. Даже на два. Во-первых, как такой выпад в сторону отморозков воспримет верхушка власти. Во-вторых, как к подобному отнесутся боевики, бандиты. Незаконные вооруженные формирования. Чеченцы, в общем. Не начнут ли мстить? Дороги-то – все – в Россию ведут.

Вот тебе весь менталитет. Ты можешь представить подобное в немецкой, французской, английской армиях? Чтобы не присоединиться к боевому – боевому! – товарищу, к справедливому высказыванию по отношению к оборзевшему сброду, а, выставив его, боевого соратника, вперед, на всеобщее обозрение с обсуждением, за его спиной солидарно похихикать! Вот и я… могу. Со своей колокольни все одинаковые. Еще потому, что мой менталитет у меня в голове – укладывается.

А ведь Шаман тогда, как говорится, в точку попал.

Маленькая шалунья 

От первого лица говорить обо всем труднее. Писать легче. Про Высоцкого народ что только не думал. И воевал он, и летчиком в пике срывался, и моряком – подводником по днам ходил. И Чуйский тракт исколесил, и альпинист был от бога. На самом деле, если не брать в расчет его бардовский талант и точно к месту пригвожденное слово, Владимир Семенович мог похвастать одной – но достойной – победой, и одним – последним – поражением. Это брак с Мариной Влади. И уход из жизни от чрезмерного пития. Но сочинял и пел он чаще от первого лица. К чему это? Да всё к тому. Я тоже стараюсь переподать свое от первого лица.

Заимел я подружку. Смазливая, грудяшки, талия в графиний ободок, круглая попочка – всё при месте. Характер – обходи стороной спорные вопросы – и тоже будет о, кей. Короче, не станешь ворошить улей, избежишь укусов пчелиных. Невысокая, длинноногая гимнастка с полными икрами, но узкими плечами, высокой шеей и приятным удлиненным лицом. Волосы – мечта Незнайкиного предмета обожания Мальвины. И был у нее один недостаток – любила щипаться, толкаться, шлепать ладошками по телу партнера. Бывало, покушаешь, попьешь чайку, без рубашки и майки привалишься к спинке дивана. Отдыхаешь. Расслабляешься. Она покосится, покосится. Затем ладошкой хлоп по подоспевшему животу. И смотрит внимательно, какая последует реакция. А какая должна последовать? Да никакой. Балдеть продолжаешь дальше. Через минуту хлопок посильнее. По телевизору черти разные скачут, кто-то кого-то на тот свет отправить собирается. Еще хлопок, теперь с оттяжечкой. Цыкнешь языком недовольно. Тут голову поворачивать лень, не то, что отмахнуться. А у подружки глаза уже разгорелись. Ухватится цепкими пальцами за жирок на бочине и тянет в сторону. Больно, блин. Да всё равно, какая возня на сытый желудок, на женское жданное присутствие. Таяние Килиманджары. От вершины до подножия. Тем более, попозже, когда уплотнится, – в кровать вместе. И пошло, поехало со всех сторон. Типа, забодаю, забодаю, забодаю… Расшевелит, куда деваться. Уплотнение начинает происходить в ускоренных темпах. Но всё равно, тяжеловато. Да и сама она не готова.

Или прогуляться решим. В коридоре туфли натягиваешь – вечная спешка. А здесь она со своим приколом, до щекотки добирается. Согнешься над шнурком в три погибели, лбом в стенку упрешься. Костенеешь, пока у подружки запал не кончится. И снова взгляд внимательный, оценивающий со стороны. Бурчишь под нос недовольно, мол, что за странности на нее накатывают. Или прихоти, как их назвать. Смеется.

Но стоит завестись – не по этому, по другому поводу, по серьезному – сразу в постель и – одеялом с головой. Только ее и видели. А сопящему человеку что докажешь? Попыхтишь, попыхтишь, на ту задницу и сядешь.

Странно не то, что подружка игривая. Интересно, почему при этом она всегда так пытливо присматривается? Что хочет узнать? Или разведать?..

Светлана Иванова - поэт, филолог. Родилась 14 ноября 1953 года. В литобъединении завода «Ростсельмаш» с 2000 года. Сотрудничала в газете «Приазовский край», публиковалась в коллективном сборнике «У огонька», в альманахе «Южная звезда», в литературно-художественном журнале «Вдохновение», в газете «Ростсельмашевец». Выступала на радио «Эхо Ростова». Работает в электротехническом колледже преподавателем русского языка и литературы.

Тишина

Все молчат…

В тишине холодеет душа,

Стынет разум, сжимаются руки, –

Все молчат.

Лишь слышны в тишине невпопад

Воспаленных сердец наших звуки.

Все молчат…

Нет предела российской тиши,

А сердцам утомленным – покоя:

Бьются наши сердца,

Как устали они

Напрягаться до полного сбоя!

Почему все молчат?!

Кто же даст нам ответ,

Где же эта дорога прямая?

И стоим мы в тиши

Без надежды в душе,

Молча руки до боли сжимая.

* * *

Что же, милая сердцу Россия,

Песни тихие ты не поешь

Про стоящую в поле березку?

Или слов ты уже не найдешь?

Спой мне, милая Родина наша,

Ту, родную, щемящую грусть.

Может, сердце сожмется от боли,

Отболев, успокоится пусть.

Отболит, отстрадает и всё же

Возродится, надеюсь, душа.

Чистотой ее и добротою

Русь всегда была хороша!

Зеркала

Сколько глаз окружает холодных и злых,

Теплых, мягких, сияющих лаской.

Сколько глаз безнадежно больных и слепых

Равнодушных, глядящих с опаской.

Утверждает молва, что глаза – зеркала,

Зеркала, что откроют нам душу.

Зеркала, зеркала, мне глядеться бы в вас,

Отраженьем себя не разрушив.

* * *

Что значит – русская душа…

Она похожа на алмаз граненный.

То мечется, то ищет не спеша

Себе покой уединенный.

Что значит – русская душа?

порой она всех щедростью пленяет,

То боль, то радость, то тоску свою, греша,

Надрывно, вольно изливает.

Что значит – русская душа…

Порой в мечтах, порой в иллюзиях витает,

Порой угрюма, тяжела

И тяжесть взрывом облегчает.

И все же русская душа –

Божественное дивное творенье!

Когда она светла, чиста,

Она тогда не знает себе равных в озаренье.

И дай ей Бог на многие лета

Неугасимого горенья!

Ностальгия

Струится мягкий свет,

Хрустальные подвески

Искрятся радугой в ночи,

Колышет ветер тихо занавески,

И где-то вдалеке мелодия звучит.

Дурманит нежный аромат жасмина,

И яблонь, словно снег, кружатся лепестки.

Сижу я у остывшего камина,

Сжимая в одиночестве виски.

Весенний аромат, блуждая по гостиной,

Мне душу заковал в тиски;

Воспоминания обрушились лавиной

И вызывали наплыв той неземной тоски.

Воспоминания летят, как птицы,

Которые торопятся вернуться в дом,

А мысли, словно зимние зарницы,

Сжимают душу в снежный ком.

О, мысли, о, воспоминания

О тех былых весенних днях,

Когда держали мы в руках жар-птицу

И мчались вскачь на золотых конях!..

Дурманит нежный аромат жасмина,

И яблонь, словно снег, кружатся лепестки.

Сижу я у остывшего камина,

Сжимая в одиночестве виски…

Понимаешь?

 Понимаешь?

Не понимаешь!

Ты в любовь, как и прежде, играешь,

Ты играешь, как кошка с мышью,

И следишь, что из этого вышло!

Ты играешь легко и красиво:

Где же, милый, находишь ты силы,

Не любя, мне внушать беззаветно,

Что зимой возвращается лето,

Серой осенью солнце сияет?

Ведь любви твое сердце не знает!

* * *

Тускло светят вверху фонари,

Под ногами осенняя слякоть.

Далеко ещё ждать до зари

И под звуки гитарные плакать.

Кто-то женскою лаской согрет

В этот час, – и в уютной квартире,

А на мне только старый жакет

Пропадает со мной в этом мире.

В сердце замерли горечь и боль

И всё тело сковала усталость.

То ли сушит мозги алкоголь,

То ли жить мне немного осталось.

Выпить водки? – так денег уж нет,

Удавиться б, так сил моих нету.

А, продам я свой старый жакет

И пойду дальше шляться по свету. 

* * *

Плывет луна в зеркальной водной глади,

А я стою на берегу реки.

Твоих волос каштановые пряди

Ласкает молча кисть моей руки.

Как и луна, – приветна ты и чудна,

Твоей красой мой дух порабощен.

Мы рядом здесь, но мне поверить трудно,

Что ты поймешь, чем ум мой поглощен.

Ты так близка, как это отраженье,

И далека, как тот оригинал.

И я боюсь, что снова в ослепленьи

Люблю не ту, какую бы желал.

* * *

Пусть проходят года,

Не жалей никогда

Тех блаженства коротких минут.

В жизни больше, чем счастья, – коварства и зла

И мечты не сбываются тут.

То лишь сбыться должно,

Что судьбой суждено,

Остальное – мечты праздной вздор!

Ты не сетуй, не злись,

Лучше встань, помолись,

Ведь ты много грешил до сих пор.

Для спасенья души

К покаянью спеши,

Ведь так мал человеческий век.

Но за род наш понес

Смерть и муки Христос,

И ты помни его, человек!

Пусть бегут день за днем,

Не жалей ни о чем,

Не стремись ты к богатствам земным.

Ведь когда ты умрешь,

Ничего не возьмешь,

Все оставишь безумцам другим.

Чтобы истину знать,

Нужно много страдать,

Нужно много нужды претерпеть.

Благочестно чтоб жить,

Нужно Богу служить,

Нужно много понять и суметь.

***

Я решила писать стихи.

Мне сказали: «Нашла же ты время!

Тянешь дел непосильное бремя,

Да и слушатели глухи».

Я решила писать стихи –

Накопились слова, как годы,

Мои мысли – полые воды.

Эти строки не будут сухи.

Я решила писать стихи.

А стихи, как цветы, бесполезны,

Но, возможно, букет прелестный,

И, вдобавок, Ваш отзыв лестный,

Если к месту – они уместны,

Если вовремя – неплохи.

Я решила – пишу стихи!

* * *

Слишком много, слишком много

Отдаю души,

И длинна, длинна дорога,

Сколько не спеши.

Перелески, перекрестки,

Нескончаем путь.

Без причин обиды хлёстки,

Не дают заснуть.

Мне б поплакаться в жилетку –

Где ж её найдёшь?

В безучастную салфетку

Плач не изольёшь.

На салфетке той бумажной

Напишу стихи,

Строчки в них, как слёзы, влажны,

А глаза сухи…

* * *

Бусинки прозрачные,

Как слезинки каждая,

На простую ниточку

Собрала однажды я

Узелком слезинки все

Завязала – нет конца,

Уходила по росе

От желанного крыльца.

Мне носить – не сносить

Ожерелье слёзное,

Мне забыть – не забыть

Те рассветы росные…

Анатолий Капля - Прозаик, публицист, философ

Работал на заводе «Ростсельмаш», был членом литературной группы при газете «Ростсельмашевец». Философ, прозаик, публицист. Был вольнослушателем РГУ, на факультетах философии и психологии. Публиковался в газетах Ростова-на-Дону и Донецка, в альманахах «Донецкие зори» и «Вдохновение», в газете «РСМ». В 1992 г. являлся участником московского конкурса в области литературы и искусства, организованного в рамках программы «Молодые дарования». Издал две книги прозы и философское эссе «Вечное в частном».

Вечное в частном

Афоризмы. Изречения

• Деньги – сильная слабость человека.
• Счастье есть дело наживное.
• Смех женщины являет защитную реакцию, мужчина смеётся последним...
• Всемирная тьма случайно породила свет. Твоё отношение к новорождённому?
• Ты уже был богом – в детстве.
• Мальчиков в игре водит честность, девочек – хитрость.
• У несчастного бутерброд падает маслом вниз, счастливый не придаёт этому никакого значения.
• Детские хитрости и наивности не знают границ; взрослые растерялись...
• Между мужчиной и женщиной всегда есть прекрасная вражда.
• Если бедный желает быть богатым, то богатый желает быть богом...
• Один мыслитель голосовал против войны, что вечно приносит страдания и смерть, другой голосовал за войну как стимул к новой жизни, я же – воздержался.
• Мистика – вечный бег от содержания к форме.
• Тому, кто находит смысл своей жизни, можно позавидовать, но вызывает чувство жалости нашедший смысл жизни всего чело­вечества.
• Делающие друг другу подарки, устанавливают между собой зависимости, обязанности и долги. Старые люди боятся подарков и новостей.
• Если огонь потухает от масла, все претензии – к огню, – так решали древние судьи.
• Писатель тем отличается от книготорговца, что первый знает себе цену.
• Наверное, в каждом человеке плавает золотая рыбка, но не каждый способен просить у себя желаемое.
• Утро мудренее вечера своей простотой.
• Чтобы раздражать человека, для этого необходимо иметь не только дурной характер, но и мужество.
• Плох тот потребитель, кто не доволен своим положением.
• Искусство есть способ выражения воображений «двуногого без перьев».
• Что будет, если никогда не выносить сор из избы?
• Жить себе в удовольствие. Когда был горд, с удовольст­вием подавал милостыню нищим. Когда стал нищ, с удовольствием ­брал подаяния.
• Иногда делать деньги легче, чем ничего не делать.
• Если любовь умирает последней, то появляется вдруг слепая вера.
• Дай волю воинственным, эмансипированным женщинам, они и роды переложат на плечи мужчин.
• Спокойные письма пишут люди беспокойные. А интересные письма пишут люди скучные.
• Деградация личности. Сначала говорят, что человек – это домашнее животное, после говорят, человек – хищное животное. И приходит любовь к ласковому нежному зверю.
• Рисковал постоянно, но шампанского не достал.
• Плюнул в колодец, когда приобрел благоустроенную квартиру.
• Контора пишет одно, а народ пожелал читать другое.
• Время собирать драгоценные камни, – подвёл итог бывший зэка.
• Из объявления на столбе. Нашедшего золотую середину, прошу вернуть за вознаграждение.
• Лирическая поэзия способствует воздержанию от всевоз­можных страстей. Лирика – словно уснувшее искусство.
• Надоело быть честным на работе, быть честным дома, – ре­шил поехать к морю и развеяться.
• Умный в гору не пошел, он её мысленно перевернул и ока­зался на вершине.
• Внутренний голос стал подсказывать только после потери дара речи.
• В искусстве, как добродетель, так и злодеяние являются ложными.
• Если солнце и светит всем, то, конечно же, неравномерно.
• Боитесь казаться подозрительными в глазах других? Никому не доверяйтесь.
• Рок-музыка претендовала на серьезность природного рока, но оказалась всего лишь грубым опереточным фарсом.
• Очередной указ нынешнего правительства. Красиво жить не запрещено. Запрещено жить некрасиво.
• Получать огромное впечатление от самой незначительной штучки – присуще философу.
• Жить, как играть, играть, как жить – судьба артиста.
• Устами младенца. Рай – это, как при коммунизме, где все ходят голыми.
• Откровенный человек всегда признается, что он – вор.
• Любая должность, как бездарная преданность.
• Молодость, завидуя жизненному опыту зрелых людей, акти­визируется до злобы, пока опыт не научит обратному.
• «Жизнь – долгая болезнь». Работая, человек заглушает свои страдания. В труде завоевывается «власть над смертью».
• Где правда, там и ненависть. Когда ты пытаешься говорить правду, а тебе не верят – готов их ненавидеть. Когда же намеренно лжёшь, но тебе верят – ненавидишь себя.
• Пассивность ценнее деятельности. Недаром древние философы любимого ставили выше любящего.
• Война – это и есть отношения между отцами и детьми, или – Богом и людьми. Дух борется с телом, разум с инстинктами. Победа иллюзорна.
• Где порядок, там и сила. Где сила, там и богатство. Всё – химеры, – скажет человек от Бога.
• Примитивное образование выпестывает волевую личность, которая реально преобразовывает жизнь.
• Чтобы сойти с ума, достаточно увидеть в своем изображении самого себя.
• Уже в самом слове «математика» есть что-то и от осязания, и от демонического заклинания.
• Самая великая вещь на свете – это жить нормально. Но где она, норма? 
• Искусство вообще – как наркотик от действительности, со всей её физикой. Наркоз комедии действует сильнее трагедии. Чем больше лицемерия, тем больше искусства.
• Иногда от своей серьёзности я бываю серым, как земля. Что может быть ещё величественнее и плодороднее!
• Чистое моё лицо, ясные мои глаза, чуткое моё сердце, глад­кое моё тело, легкий мой разум, радостная моя жизнь... Но от чего это вы вдруг смутились?
• Венера покорялась мне, Венера ещё покорится человечеству... И сколько же ещё веков будет дразнить меня таинственная улыбка эпохи Возрождения?!
• Кто видит в моих сочинениях противоречия, тот видит их и в Священном писании, и в самой жизни. Не примитивен ли его взгляд? Борьба превыше всего, – говорит он.
• Война, это слишком дорогое удовольствие, – признавался мне генерал.
• Сюжет картины был прост: впереди ума шагал гнев, впе­реди гнева плелась судьба.
• Атеист обратился к Богу и не вернулся...
• Человек, не встречались ли мы с тобой в иной жизни?
• В глазах моих и поэтессы была какая-то взаимная любовь. После я сидел где-нибудь, как прозрачная капля на карнизе. Поэ­тесса счастливо проходила мимо.
• Почему же отказала мне в гадании одна цыганка? Мне тогда показалось, что одна её нога была очень опытна, другая же нога стояла в могиле.
• Когда я спросил священника, знает ли он имя преступни­ка номер один, то он вдруг побледнел и ушёл прочь.
• Что может быть страшнее маленькой женщины, живущей у воды?..
• Сын спросил меня: что такое совесть? Я не нашелся с ответом. И он начал меня учить.
• Чтобы написать книгу, мне пришлось отречься от веры, надежды и любви. Ты ли мой читатель?..
• Кто это опустил мне на голову венец из ярких роз? Не за то ли, что я любил себя, словно дитя, и был каплей, отображающей весь мир.
• Храни меня Я...
• А в чём имеется объяснение, что все интересные книги в чёрном переплете я читаю с конца? – спросил меня старый одессит.
• Прошло столько уже лет, а я ещё со-временен. И всё это длится после моего воскресения. Поистине чуден день.
• Посмеялись и разошлись. А я остался. Подпись – Чёрная Дыра.
• Меня учили плавать просто, – бросив в воду. До сих пор боюсь воды.
• Скажи мне – кто ты, и я скажу тебе – кто я.
• Меня нет, не сходи с ума...

Родилась в Целиноградской области. Начала писать стихи в 12 лет, с 45 лет осмысленно. Экономист. В городе Ростове проживает с 2000г. Печаталась в газете «Молот», «Приазовский край», в сборниках литературного объединения «Дон» и «Созвучие». Издала 5 своих книг: «Благодарю тебя», «Неурочный звонок» и др.

Участник фестиваля авторской песни «До утренних петухов» (проходил в Ростовской области) Несколько раз была его лауреатом.

Был у меня когда-то необыкновенно красивый, но теперь довольно старый служивый пёс восточно-европейской породы, по кличке – Шайтан. Назвал я его так потому, что со щенячьих своих лет был он вертлявым, непоседливым и проказничающим псом, к тому же абсолютно чёрной масти. И, не смотря на свой нынешний преклонный возраст, Шайтан оставался прежним шалуном, а с годами у него ещё и развилось такое качество как любопытство, из-за которого, он чуть было не поплатился жизнью.

В тот вечер, о котором здесь пойдёт речь, я как обычно выпустил Шайтана со двора на улицу: побегать, погулять, травки пощипать. Пёс с огромной радостью на не менее огромной морде перескочил через порог калитки и в мгновение ока скрылся из виду. я не стал ждать гулёну на улице, а, оставив открытой нараспашку калитку и проскочив на одной единственно обутой ноге через весь двор, влетел в глубину дома. Через полчаса я снова вышел на улицу, дабы призвать разгулявшегося пса к дисциплине, загнать его во двор, но тот так и не появился в поле зрения парня. Это было очень не похоже на Шайтана, я заволновался и понял, что с ним что-то случилось.

Оставив открытой нараспашку калитку, я пошёл по переулку в ту сторону, куда полчаса назад побежал мой пёс, и, пройдя весь его до конца, свернул по улице на соседний. Так я дошёл до остановки «выполненной в стиле» «а-ля совок», обратив внимание на толпу выпивох у грязной и вонючей пивнушки, что находилась через дорогу от остановки и живописно дополняла идиллическую картину тёплого летнего вечера.

И тут мне послышалось некое шуршание позади варварски искорёженной железной брони остановки. Я зашёл за остановку и увидел очень глубокий, котлован метра полтора-два диаметром в форме небрежно-круглого перевёрнутого конуса. Я присел на корточки и, посветив фонариком вниз, увидал пса в котловане, вырытом явно для аварийно-водопроводных работ. В нём валялись большие кучи всевозможного бытового мусора, сваливаемого обитателями соседних частных домов. Там было всё: от объедков до строительного мусора и только нигде не было видно остатков совести и другой человеческой добродетели. Вот в этом-то котловане, в куче затхлого мусора барахтался, безуспешно пытаясь выбраться мой чрезмерно любопытный пёс Шайтан.

Едва завидев меня, то ли от обиды, мол где тебя носило, то ли от ощущения наконец-то пришедшего спасения, пёс глубоко вобрав в свои лёгкие воздух, протяжно, даже где-то по-волчьи, завыл.

Я чуть отпрянул от неожиданности от котлована, моментально выпрямился, а затем резко сиганул вниз, в кучу мусора: спасать своего друга.

Но что я только ни предпринимал, а всё напрасно: пса невозможно было никак заставить выскочить наверх. Во-первых, было достаточно высоко; во-вторых, Шайтан не был учёным псом и не умел ходить по доске, с помощью которой я пытался его вытащить.

Из последних сил поднял я над своей головой тридцатикилограммового пса и просто выкинул его из котлована. Дело было сделано: друг на свободе! Сверху донеслись радостное ликование пса, тревожный мат со стороны пивнухи и звуки отъезжающих автомашин.

Я же кое-как выбрался из котлована и, удивившись внезапной пустоте, пошёл со своим четвероногим другом в сторону дома.

На том история бы и закончилась, если бы по посёлку не поползли невероятные слухи. Один из слухов вскоре я и услышал, совершенно случайно проходя мимо захмелевшей компании местных забулдыг. Возле небольшого деревца сидели мужики и один из них, по имени Шурян, активно жестикулируя руками, рассказывал остальным свою историю.

Шуряну правда никто из друзей-собутыльников сразу не поверил, когда он рассказал об оборотне. Но впоследствии нашёлся не один человек, который подтвердил достоверность его рассказа. Так в «пивных кругах» родилась легенда о ростовском оборотне, которого видело в тот вечер множество корешей.

«Дело было так, – рассказывал корешам Шурян, – мы с Павлухой тогда с работы решили на часик в тошниловку заглянуть, ну ту, что на углу Нерусской и переулка Твердыцкого. Взяли по кружке «Очакова», честно заплатили, ну конечно «старочкой» развели, всё как положено: чин-чинарём. Рыбка на газеточке аккуратненько разложена. Мужики вокруг суетятся – алкаши алкашами. Ну, только мы, значит, с Павлухой-то кружки ко рту поднесли, гляжу – мужик к яме глубокой, что за остановкой, подходит, а сам подозрительно на нас через дорогу смотрит, как-то так необычно, что у меня холодок по спине пробежал. Да мы к тому же недавно перед сном с моей ужастиков по видику насмотрелись. Мужик этот, значит, вдруг ни с того ни с сего как завоет, прямо так: по-волчьи; как выгнется, и в яму-то, по-звериному, сиганул. Ну, думаю, допился! Уже и черти кажутся! Пора, думаю, бросать пить, пока в алкоголика не превратился! Потом фильм вспомнил, так вообще мне жутко сделалось. И тут подумалось: во дурак! Сам уже накрутил Бог знает чо! Какой такой мужик? Привиделось что ли? Но тут раздались из ямы резкие звуки и тяжело так выскочил оттуда огромный пёс, каких и в природе-то не бывает. Выскочил это он, значит, заверещал дико и давай бежать в нашу сторону. Ну мы с Павлухой в машину кое-как прыгнули, за нами ещё мужики попрыгали в свои машины. Кто-то в чужие пытался влезть, а когда понял, что безрезультатно, бросился бежать по улице с не естественными криками, размахивая руками и видимо сразу же протрезвев. Может кого и догнал оборотень – не знаю, только я больше в эту тошниловку – ни ногой! Да и вообще пора завязывать с пьянкой-то: гнилое это дело, мужики!»

2006 г.

Заведующая библиотекой им. Н.Г. Чернышевского. Администратор литературно-музыкального клуба «Окраина» со дня его основания. Принимаю самое активное участие в работе клуба, в организации творческих встреч, в издании клубных литературных и музыкальных альманахов.

Не поэт, но поэзию люблю и рифмовать строки «по – случаю» умею.С огромным уважением отношусь к людям, увлечённым творчеством. За десять лет своего существования клуб подарил мне возможность общения со многими талантливыми ростовчанами и гостями нашего города.Клуб готов к различным творческим контактам и встречам.

Читая Чехова сегодня...

Чем больше лет проходит, тем ясней

Нам Чехова значенье и величье.

При жизни был он скромного обличья,

Писал рассказы и лечил людей.

Про русской жизни странную тоску

Он рассказал так честно и так просто!

Вишневый сад еще цветет... И сестры

По-прежнему торопятся в Москву.

И дядя Ваня – тоже «честных правил»,

Но скромен, тих – и этим сердцу мил.

Пример он бескорыстия явил

И своего создателя прославил.

Крылатость пьес, рассказов достоверность

Дарят писателю читательскую верность.

И чеховских героев вереницы

Пленяют мир, сметая все границы.

Храним, но претворяем в жизнь несмело

Его завет: добро спешите делать.

Красивы будут пусть лицо, одежда, тело,

Но о душе не надо забывать!

И мы, читая Чехова сегодня,

Находим нравственный ориентир,

Полнее узнаем себя и мир,

Становимся мудрее и свободней.

ДУЭЛЬ

Еще молчит в руке мятежной

Неутоленный пистолет.

Но на земле России снежной

Дантес уже оставил след.

И что с того, что мир прекрасен, -

Окрасив кровью русский снег,

У русской речки рухнет наземь

Не просто тело - целый век ...

Раздался выстрел на опушке,

Заставив вздрогнуть черный лес ...

Лишь на мгновенье умер Пушкин,

И лишь мгновенье жил Дантес.

1962

ВЗГЛЯД

Н.В.

Ты проходишь, глазами кося,

От которых мне некуда деться,

Зоревая, нездешняя вся,

Я стою, превращаясь в сердце.

И смотрю, и шепчу тебе вслед,

Задохнувшись счастливой болью:

«Я люблю тебя тысячу лет

Восемнадцатилетней любовью».

1962

СЧАСТЬЕ

Что такое счастье? У ответа

Глас невнятный, смута за плечом…

Но стучат в окошко гроздья лета,

Да пришло невдруг из тьмы и света:

Счастье – это думать ни о чём.

НЕ ТОРОПИ

Не торопи мгновений, чтобы

Приблизить спешно час желанный,

Пусть даже он – переособый,

И даже – передолгожданный.

Не торопи. Поскольку нас

Ждёт впереди Господень Час.

ЗАГАДКА

Откуда ты? Из вьюги или мая?...

Но как тебя взахлёб не назови,

Ты даришь мне, пронзительно нагая,

Всех женщин мира тайно воплощая,

Два неизбывных яблока любви.

15.08.2003 

ТЫ

Вошла в мой дом, затем – в поэму.

Прошли года. Пришла усталость.

Перечеркнув однажды тему,

Закрыла дверь… В стихах осталась.

ЕСТЬ

Есть Божий день. Есть кров и пища.

Есть грех людской. Есть пепелище.

Есть мир под неводом границ,

Где выхожу я из жилища

С разменной мелочью – для нищих,

И хлебной россыпью – для птиц.

ИЗМЕНА

Спросила – как сердце задела…

Ответил – хоть святцы пиши:

«Помилуй, всего-то и дела –

Измена мгновенного тела

При верности вечной души…»

17.11.2004

ВЕЧЕРНЕЕ

Мир неухожено расцвечен,

Мир сдвинет солнце набекрень,

Где стрекозу догонит тень,

Где станут медленнее речи

Людей, идущих мне на встречу,

Где на крыльцо присядет вечер,

А может быть, – уставший день.

ОСТАТЬСЯ

Я родился под ясной звездой,

Я заполнил пространство собой

На исконных правах домочадца…

Но куда тяжелее – судьбой

По земле невпопад расплескаться,

И, как лучик небесный, подняться,

И остаться, как день золотой.

21.05.2005

ЖИЗНЬ

Жизнь, увы, короткая обедня,

Отстоял – и канул навсегда…

Из ночного порванного бредня

Уплывают звёзды в Никуда…

9.09.2003

ЯБЛОКО

Сорву в саду библейский плод –

Любви, раздора, искушенья,

Вручу тебе, как откровенье, –

Что я терплю который год

Непокорённое смешенье

Любви, раздора, искушенья…

15.05.2005

РЕЙХСТАГ 45-ГО

Победного знамени шелест…

Войне положили конец

Егоров, Кантария, Берест…

Да с фронта вернувшийся через

Эпоху страданий отец.

7.05.2005

МАМА

Май – такой-разэтакий, и в окне зарит.

«Умирать не хочется», – мама говорит.

«Умирали, милая, смерды и князья,

Вороги несметные, молодцы-друзья,

Царства-императорства… а тебе – нельзя…»

20.05.2005

Психолог по образованию. Мать четырёх детей.

Член литературно-музыкального клуба «Окраина» с 1999г., неоднократно печаталась в периодических изданиях, в альманахах клуба «Окраина». Автор книги стихов «И текли те дни волшебные...».

* * *

Как ждала я его, как любила!

Жизнь – и ту всю ему посвятила.

Только мысли мои и не ведали:

Надо мной посмеялись и предали.

Боль утраты вдали канет соколом.

Не жила я в любви – жила около.

Принимала за суть отражение.

И с годами пришло отчуждение.

Там – красавицы, здесь – люди умные.

Мне – стихи, ему праздники шумные…

Возвращались домой порознь вечером,

И друг другу сказать было нечего.

Наши кольца лежат обручальные,

А глаза у обоих печальные.

Память против: хранит всё, что было.

Как ждала я его, как любила…

* * *

Что мне море, кипарисы!

Я в леса хочу, где лисы

Выстилают норы хвоей, –

Всё знакомое, родное.

Вот где надо бы лечиться!..

Поезд жизни мимо мчится. 

* * *

Случайный взгляд, вопрос – ответ,

И вот – начало.

Таких, как ты, за сорок лет

Я не встречала.

Мы пережили чувств погром,

Прощаний горы,

Так что ж беседы мы вдвоём

Крадём как воры?

Плывут по небу облака

Высоко, низко.

На расстоянии мы пока.

А в мыслях – близко.

Нельзя нам время повернуть.

Наставить точек.

И продолжается наш путь,

Путь одиночек.

* * *

Осенние стихнут метели,

Наступит зимы благодать.

Я видела, как Вы хотели

Ещё мне о чём-то сказать.

Но губы ладонью прикрыли,

Оставив желанье внутри…

Как правильно вы поступили!

По разуму. Не по любви.

Мать двоих детей. Служащая. Член литературно-музыкального клуба «Окраина». Успешно участвовала в городских фестивалях поэзии. Публиковалась в газете «Культура дона», в литературных альманахах клуба «Окраина».

Неправильно

Всё тут неправильно! –

Жизнь побеждает правило.

Форма победы – травма.

Если мер не принять – катастрофа.

Вот опыт распада смысла.

Из чужих голосов, стоящих стеною внешнего гула,

Что-то не слышится того, чего хочется…

Протоколы составлены.

Взыскания будут ужасны.

Где праздник мирного дня?!

Открою глаза.

Тьма.

Кто тут дежурный по свету?

Другая Мария

Сначала – молоко, а пот и кровь – потом.

Дитя, лежи себе в соломенных яслях.

Твою судьбу провидела я в снах

и содрогнулась перед висельным крестом.

Меж лёгких, не свивающих пелен

тесны ли милосердия пределы?

Твоею жертвой мир не переделать –

играй, дитя, ты у моих колен,

о камни равнодушные голгоф

стопы не рань – пусть не зовут меня Мария и голубка! –

Мой маленький!.. Кровь впитывает губка…

На лобном месте новый крест готов.

* * *

Как он её манил

Огранкой и блеском,

Тот бриллиант бесценный

В чьей-то земной подвеске!

А она ему ночью светила

Искрой – на грань, говорила:

«Ты мне сродни – да!

Я тоже, как ты, – звезда,

Но лишь у Вселенной в подвеске.

Позволь же мне отразиться

В твоем –

блеске

* * *

Ай, цена мне – грошик!

Ай, этот грошик – брошу!

Да и пусть – катиться!

Завидущим – зариться.

Загребущим – загребать:

Что ж, как грошик, –

Всё равно – нравиться!

Ай, сама покачусь – грошиком!

Кем, – не важно, и зачем – брошена!

Покачусь-поверчусь – трошечки:

Стать не решкой, не орлом мне, –

Сразу – в брошечки!

А брошечка-то – не про вас!

Вот и весь – сказ!

«Маленьким»

- Прочь великих с пьедестала! –

Малость малая кричала, –

Доказал кто, где, когда.

Что пылинка – не звезда?! –

Плакала, большой хотела

Быть, но так и не сумела.

Ах, пылинка! – Простота!

Есть ещё ведь пустота!

И, как ты, кричать готова,

Что она – величина.

Нет числа нам всем – безликим,

Изначально невеликим.

Мы хоть криком, мы хоть рыком –

Нет! – Не стать вселенским всхлипом. –

Ну и что!

Ай, соринки-мусоринки,

Крошки, чуточки, пылинки,

Не завидуйте великим,

Пусть безвестны вы, безлики,

Всё равно

Знаю точно, – весть откуда? –

Каждая пылинка – чудо!

И без малого начала

Всё б великое молчало.

А бывает – иногда –

Блёстка светит, как звезда!

Пусть нам малый дан чертог, –

И в него заходит Бог.

Будет точно тот великим,

Кто увидеть это смог.

Валентина Стефановна Лабутина родилась 25 августа 1931 года в станице Ольгинской Ростовской области. Всю жизнь работала инженером в НИИ. Воспитала двоих дочерей. Поэзией увлекалась с молодости. Пишет стихи о войне, о близких людях, о донской природе.

В.С. Лабутина публиковалась в альманахах «Окраина», в сборнике  стихов, посвященном 65-летию Победы в Великой Отечественной войне

«Я помню музыку Победы…»

Предлагаем Вашему вниманию некоторые из её стихотворений.

Отцу

Где спишь ты. Где твоя могила,

Кто хоронил тебя отец?

Какая пуля вдруг сразила,

Не пощадил какой свинец?

И был ли друг в тот час с тобою,

И есть ли холм над головой?

Иль только небо голубое,

Да птичий крик, да волчий вой?

В каких краях в степи, у моря,

Чужие ль отчие места,

Земля равнины иль предгорья

Твоею кровью полита?

Скажи хоть слово, наконец,

Пропавший без вести отец…

Сражение под Бунтами.

Они сражались безуспешно

Пять долгих дней и пять ночей.

Никто помочь им не сумел

И безымянно это место…

Бомбардировщики по кругу

С Ростова поднимались цугом

И целясь метко с высоты, -

Метали бомбы на Бунты.

Но не один танкист живым

Не сдался в плен, но и не спасся…

Их первых было - тридцать три

У небольшой Лиман реки

В неравной битве окружённых

И с неба бомбами сожжённых.

А много лет потом спустя

Сюда пришла я грибами,

Росли грибы в полынь - траве

И пахло свежими цветами.

Но каждый раз, как гриб срывала

Я эту битву вспоминала.

И стало вдруг не по себе

И почему то стыдно мне.

Грибы рвала и не рвала,

А к той земле всё наклонялась

И в каждом шорохе травы

Солдаты будто бы шептались.

Солдатам Родины погибшим на Лимане.

Ах, Дон, Доночек!

Раскинул ты лиманы,

А в тех лиманах камыши

На маленьких речонках

Обнявши лед, лежат солдаты Родины.

Ко лёду прижавшись так,

Что их - ничем не оторвать!

Лишь пятки желтые велят обуть их в валенки.

Кто снял? -  «Не знаю миленький!»

Но хоронить солдат

Не станет уж никто…

Ах, разве по весне

Погибших раки растерзают,

Да волки тризну по убитым справят.

Солдаты Родины!

Вам памятник поставят

Горящий позже у Кремля,

Но сердце матери

Огнём тем не оттаять!

Оно так и примерзнет

У речного льда.

***

По станице шёл

немецкий юноша

У него под мышкою мешок.

За останками отца

Проделал путь не шуточный,

А навстречу - русский паренёк.

- Добрым будь, мне помоги, товарищ,

немецкое кладбище разыскать.

И ответил русский паренёк:

- По России не ленись, ищи,

где шумят негромко камыши!

- А ещё спрошу тебя я,

Ты ответь, нисколько не тая,

Где могила моего отца?

Светлый побледнел немецкий юноша

Ничего в ответ не говоря.

А русский паренёк,

бывший фронтовик, так ему сказал:

- Трофеи отдавать без боя

Я ещё от фронта не отвык.

Родилась 20 сентября 1979 г. в городе Ростове-на-Дону. Окончила РГАСХМ (завод-ВТУЗ). Работает инженером по охране труда. Стихи публиковались в газетах «Семейный родник», «Ростсельмашевец», в коллективных сборниках и журнале «Вдохновение». Участвовала в конкурсе, посвящённом 70-летию Ростсельмаша, награждена почётной грамотой. Выпустила пять книг стихов. Несколько её стихотворений положены на музыку ростовскими композиторами.

У моря

Я ночью проснулась от шепота звезд

И к морю спустилась досматривать сны.

У берега тихо присев на песок,

Ловлю вдохновенье в молчанье луны.

Та чудная ночь поселилась во мне

Надолго, на жизнь, навсегда:

Бездонное небо, шершавый прибой,

Мгновение – я и звезда.

Я камни бросаю и песню пою

О горькой печали потерь,

Мой голос глуша, отвечала волна:

«Ты счастлива будешь, поверь!»

Судьба

Александру Янчуку

Куда уйти нам от судьбы,

Не знаю я, не знаешь ты!

Зима сугробы намела

И наши души развела!

И между нами острова

Снегов и льда.

Куда мне деться от огня,

Не знаешь ты, не знаю я!

И между нами города,

Озёра и ветра!

И только тихие года

Несут мою печаль туда,

Где не хватает мне тебя

И твоего тепла!

Сумерки

Сумерки над городом,

Слезы на глазах.

Снег идет по улицам,

И печаль в сердцах.

Всё, что нам отмерено,

Мы пройдем сполна,

Что бы ни готовила

Нам с тобой судьба!

Осень

Осень… Золотые листья

Падают во тьму.

Осень, где же силы –

Победить беду?

Осень, где же крылья,

Что спасают душу?..

Осень – всё пустое

И не надо слёз.

Осень – всё былое

Ветер в даль унес!

Вот и весь вопрос.

Свеча

Александру Янчуку

В комнате, где горела свеча,

Я сидела в безмолвной тоске,

Созерцая пламя огня,

И думала: где ты сейчас.

Идешь по дороге пустынной,

Летишь, разрывая пространство.

А где и когда остановка,

Имеет ли это значенье?

В душе нет ни сна, ни покоя.

Мне хочется правду услышать,

Узнать от тебя самого.

Но нет тебя рядом.

Мой разум нашептывал что-то,

А сердце считало – иначе.

Как быть и что выбрать не знаю,

Вернись, посмотри – я пойму.

Я смотрела на эту свечу,

И она изливала теплоту!

Но лишь стоило прикоснуться,

Обжигала душу равнодушием.

* * *

– Для чего тебе нужно солнце?

– Чтобы греться в его лучах.

– Для чего тебе нужен дождик?

– Чтобы он меня умывал.

– Для чего тебе нужен ветер?

– Чтобы волосы он ласкал.

– Для чего тебе нужно море?

– Чтоб купаться в его волнах.

– Для чего тебе сочные травы?

– Чтобы спать на зеленых лугах.

– Для чего тебе звонкие воды?

– Чтобы выпить их чистоту.

– Для чего тебе горные выси?

– Чтоб дышать облаками любви.

– Для чего же тебе любовь?

– Чтобы жить – высоко и чисто.

– Ну, а жизнь тебе для чего?

– Чтоб любить, не боясь смерти!

* * *

Александру Янчуку

Я сегодня жила мечтой,

Бесконечною тайной земной.

Я хотела испить до дна

Этот кубок хмельного вина.

Я хотела любить года,

Где в разлуке с тобой душа.

Я сегодня жила мечтой,

Бесконечною тайной земной.

* * *

Люблю порывы ветра на зыбком море,

Когда садится солнце и небо золотит.

В вечерних сумерках прохлада и отрада.

И хочется вот так сидеть на берегу

И плакать, и смеяться.

И просто думать о ком-нибудь,

Но только не о горестях и обидах.

Пройтись вот так по берегу

В вечерних сумерках заката.

* * *

Детская ветра игра.

Кружится в вальсе листва.

Ветер спустился в поля,

Шепчет девчонке любя:

«Милая, ты ведь моя».

Нежно целует ей щеки

Теплым своим дыханьем,

Волосы, губы и руки.

В мире так много разлуки!

Эти нелепые слухи –

Демона верные слуги.

Милая, нежная, хрупкая, –

В жизни ты будешь чуткая!

Детская ветра игра.

Всё закружила она.

Женщина

Маме

О, что за женские года,

Они похожи на ветра!

За ними хочется идти,

А ты попробуй, догони!

О, что за женские глаза,

Они похожи на моря!

Так хочется им дать любви,

Но ты смотри, не утони!

О, руки матери, они

Нежнее всех шелков Земли!

Их чуткость, святость и тепло

Не сможет заменить никто!

Царица Осень

Листья улетают

В тишину аллей,

Лето угасает

В осени ветвей!

Осень, как царица,

Впереди зимы.

Огненная птица –

Позади весны!

Золотые листья

Землю покрывают,

Словно скатерть счастья

Кто-то постилает!

Золотая Осень,

Золото аллей,

Дождь осенний, мудрый –

Всех дождей мудрей!

Осенью рождённая,

С огненной душой,

Я брожу по улицам,

Я ищу любовь!

Листья замирают

В тишине аллей.

Осень, как царица, –

В золоте ветвей!

* * *

Незаметно жизнь проходит…

Листья в поле хороводят,

Ветер вольный и шальной,

И всему лишь он виной.

Не заметно жизнь проходит…

И с ума влюблённых сводит.

Ветер, дождик и весна –

Вот такие вот дела.

Незаметно жизнь проходит…

И любовь с собой уносит,

Словно парусник в ночи,

Если хочешь, покричи.

Незаметно жизнь проходит…

В дом твой счастье не приходит,

Одиночества слеза

Тает на щеке одна…

* * *

Я любовь себе наворожила,

Нагадала и нарисовала на стекле,

И холодным инеем сковала,

Заключив её в морозном сне…

Лишь призрачная вера в чудо,

Как хрусталь, разбиваясь о землю,

Разлетается россыпью слёз.

Отголоском разбитых сердец

Он беззвучно летит в мирозданье!

Основано в 1930 году на «Сельмашстрое»

Известные писатели, вышедшие из литобъединения «Ростсельмаш»

Анатолий Софронов (поэт, прозаик, драматург),

Даниил Долинский (поэт, переводчик),

Рудольф Харченко (драматург, поэт),

Константин Прийма (прозаик),

Борис Примеров (поэт),

Пётр Вегин (поэт),

Владимир Фролов (поэт),

Игорь Кудрявцев (поэт),

Анатолий Гриценко (поэт),

Антон Геращенко (прозаик),

Борис Козлов (поэт-сатирик),

Иван Лесной (баснописец, поэт)

Краткая история литературного объединения

Литературное объединение «Ростсельмаш» – ровесник известного всей стране завода «Ростсельмаш», коллективу исполнится 80 лет в октябре 2008 года. А начиналось всё с агитбригады, которой руководил рабочий-фрезеровщик Анатолий Софронов. Впоследствии агитбригада превратилась в литгруппу при газете «Сельмашстроевец», – так называлась в то время газета «Ростсельмашевец».

Многие строители завода стали писать очерки, стихи и рассказы о том, что их волновало, радовало или огорчало. В литературную группу входили Илья Котенко, Пётр Симонов, Константин Прийма, Дмитрий Евтушенко и др. Они собирались на занятия под руководством Ростовской писательской организации, их наставниками были Владимир Фоменко, Ашот Гернакерьян, Иван Ковалевский и другие прозаики и поэты.

Но не только ростовские литераторы были связаны с литературной группой «Ростсельмаша», к ним приезжали известные писатели из Москвы: Мариэтта Шагинян, Степан Щипачёв, Николай Асанов, Максим Горький, посоветовавший больше писать о заводе, о его работе, о людях, которые трудились не щадя себя на благо Родины…

Немало начинающих писателей прошло через литгруппу за 80 лет: многие становились известными поэтами и прозаиками и принимали эстафету от старших, помогая начинающим постигать тайны литературного мастерства. Известными на весь Советский Союз поэтами стали А. Софронов (редактор журнала «Огонёк»), Б. Примеров и П. Вегин. Членами Союза писателей стали поэты Д. Долинский, В. Фролов (руководитель Ростовской писательской организации), И. Кудрявцев, А. Гриценко, прозаик А. Геращенко, сатирик Б. Козлов. Другие, менее талантливые, отошли от литературы, найдя себе другое занятие. Несколько членов заводской литгруппы погибло в годы Великой Отечественной войны.

В 1932 году, в московском издательстве «Художественная литература» вышел сборник «О самом главном», в котором были напечатаны рассказы, стихи и очерки членов литературной группы «Ростсельмаша», а также небольшая книжечка стихов «Рост» в приложении к журналу «Смена», где были стихи А. Софронова, Д. Евтушенко и И. Котенко. В том же 1932 году в «Профиздате» была выпущена книжка очерков об ударниках завода «Ростсельмаш» под названием «Бригады показывают пример».

На 30-летие литературной группы при газете «Ростсельмашевец» приезжали известный уже поэт, член Союза писателей СССР, Анатолий Софронов и писатель Всеволод Кочетов.

За долгие годы существования заводской литгруппы в ней сменилось много руководителей. Вот имена некоторых из них: Анатолий Софронов, Андрей Худяков, Иван Ковалевский, Эдуард Барсуков, Даниил Долинский, Владимир Фролов, Иван Лесной. Каждый оставил заметный след и добрую память в коллективе, многому научил начинающих рабочих писателей.

С 1961 года литературную группу при газете «Ростсельмашевец» возглавил поэт, известный драматург Рудольф Харченко. При его активном участии в 1977 году Ростовским книжным издательством был издан коллективный сборник стихов молодых поэтов «Ростсельмаша» «Четвёртая смена». Туда вошли произведения поэтов Владимира Фролова, Игоря Кудрявцева, Виктора Пожидаева, Юрия Фадеева, Нарцисса Шанина, Николая Донцова, Александры Котляровой, сатирика Бориса Козлова, баснописца Ивана Лесного и многих других.

Даниилом Долинским и Иваном Лесным была создана сатирическая газета «Соломотряс», где высмеивались недостатки и проступки некоторых работников «Ростсельмаша».

Литературную группу в разное время посещали Борис Примеров, Пётр Вегин, Владимир Фролов, Игорь Кудрявцев, Анатолий Гриценко, Антон Геращенко, Константин Бобошко, Борис Бутурлимов, Владимир Городецкий. Позднее пришли Виктор Выборов, Вадим Небратенко, Юрий Иванов, Любовь Чернова, Анатолий Капля, Павел Малов, Артём Иванов. Многие из них впоследствии стали профессиональными поэтами, журналистами, работниками радиовещания, окончили факультет журналистики РГУ или московский Литературный институт.

Были среди литгрупповцев и ударники производства. Так прозаик Юрий Иванов, он же старший формовочного агрегата цеха Серого чугуна, в 1974 году совершил Всесоюзный рекорд, изготовив за смену 848 форм. Об этом рекорде писала газета «Ростсельмашевец» и другие ростовские издания, очерк об этом достижении молодого рабочего был помещён в книге «Арсенал степных кораблей».

В конце 80-х годов литературную группу при газете «Ростсельмашевец» возглавил Артём Иванов. Он руководил коллективом до своей трагической гибели в январе 2002 года. Его заместителем с 2001 года стал Павел Бойчевский (Малов), к тому времени закончивший Литературный институт им. А. М. Горького в Москве, имевший опыт работы в редакции районной газеты, в журналах «Орфей», «Солянка» и в различных издательствах. Литгруппу активно посещали Н. Шанин, А. Сокол, Е. Панаева, И. Латышева, Е. Егорова, А. Донсков, С. Буряченко, Л. Мелас и другие.

В 2000 году за счёт средств авторов был издан коллективный сборник стихов «У огонька», посвящённый 70-летию литературной группы при газете «Ростсельмашевец». К 75-летию газеты «Ростсельмашевец», при активном участии редактора газеты В. С. Дядюшенко, был издан сборник «Синедонье», где были напечатаны стихи широко известных поэтов, членов Союза писателей А. Софронова, Д. Долинского, В. Фролова, А. Гриценко, И. Кудрявцева, Р. Харченко, а также произведения не профессиональных литераторов Н. Шанина, А. Иванова, П. Малова, Т. Нижельской, Ю. Иванова, С. Репиной, Е. Панаевой, А. Хрусталёва, И. Латышевой, Е. Егоровой, Л. Меласа, Н. Дедяевой, А. Донскова, Е. Егоровой, Я. Нафтулина и др. Завершали книгу произведения самого редактора и составителя Владимира Стефановича Дядюшенко.

К 80-летию литобъединения многие литгрупповцы имеют уже по несколько изданных сборников стихов, рассказов, афоризмов, а Надежда Дедяева и нынешний руководитель литобъединения Павел Бойчевский – авторы многих романов и повестей.

В настоящее время литобъединение «Ростсельмаш» вместе с детским литературным клубом «Слово» входит в литературно-музыкальный клуб «Парус» при библиотеке им. Лермонтова.

Елена Панаева,

заместитель руководителя

литобъединения «Ростсельмаш»

Я, Майер Наталья Андреевна, родилась 26 октября 1950 года в г. Барнауле Алтайского края. Образование средне-техническое, по специальности бухгалтер. После окончания техникума работала по распределению в Тувинской АССР. 2 года жила и работала в Узбекистане. В 1973 г. приехала в Ростов-на-Дону, где и живу по настоящее время. Замужем, имею двоих взрослых детей: дочь и сына.

Заниматься творчеством начала с 2001г.Пишу стихи, прозу.

Публиковалась в газетах: «Дона», «Молот», «Культура Дона». С 2002 г. и по сей день печатаюсь в газете «Вечерний Ростов» в конкурсной рубрике «Вот, помню, был случай…» (являюсь троекратным призером).

С 2003 г. являюсь членом литературно-музыкального ростовского клуба «Окраина» при библиотеке им. Н.Г. Чернышевского. Здесь всегда царит тепло и уют, дружеская поддержка и бескорыстная помощь друзей.

С 2004 г. печатаюсь в литературно-художественных поэтических альманахах издаваемых в городах: Ростове-на-Дону, Кисловодске, Нальчике. «Окраина», «вдохновение», «Круг», «Литературный Кисловодск», «Литературная Кабардино-Балкария», в юм. журнале «Репейник», в детском журнале «Солнышко».

В 2004 г., 27 марта получила диплом на 3 конкурсе фестиваля авторской песни и поэзии «И строкой и струной» в номинации «Стихотворцы» за стихи для детей.

В 2004 г., ростовская детская библиотека им. А. Барто выпустила небольшим тиражом две книжки с детскими стихами, под названием «Лесное кафе» и «В гостях у бабушки».

В 2005 – 2007 гг. ростовское издательство «Проф-Пресс» выпустило 18 книг со стихами для детей: «Лесные смешинки», «Маленькая хозяюшка», «В гости к ёжику», «Дом для маленьких зверят», «Я гуляю по двору», «Крокодилы-музыканты», «Лесная болтушка», «Такса-плакса», «Паучок-художник», «Удивительные звери», «Верные друзья», «Кто самый умный», «Вот так киски!», «Школа для собачек», «Птички сладко спят», «И в море и в реке», «Два щекастых хомячка», «Сказочный Новый Год» и еще в трёх книжках являюсь соавтором: «Дед Мороз – проказник», «Здравствуй, здравствуй, Новый Год!» и «Весёлые стишата малышатам».

В 2008 году издательская фирма «Признание» выпустила книжку со стихами для детей «Волшебная страна».

Читаю стихи, написанные мной для детей: в школах, библиотеках, в детских садах и интернатах.

На мои стихи ростовскими композиторами и бардами: В. Ефимова, А. Кудряшов, Н. Смирнова, С. Халаимов написано много песен.

Домашний телефон: 8(863) 223-56-29

Сотовый телефон: 8-951-496-26-69

Адрес: 344065, г. Ростов-на-Дону, а/я 7249

Майер Наталье Андреевне.

E-mail:Natalia_216@pochta.ru

Пршло полгода, как не стало Иосифа Абубикировича Мамина. Он был старейшим членом нашего литературного объединения «Эхо» при библиотеке им. В. Белинского и одним из самых активных его членов.

3 января 2012 г. ему исполнилось 83 года, а 31 января его не стало.

Непросто будет привыкнуть к его отсутствию на заседаниях литературного объединения, ведь почти три года мы встречались ежемесячно, исключая два летних месяца.

Список членов нашего объединения довольно велик, но редко собираются сразу все его участники. Жизнь есть жизнь: кто-то в отъезде, кто-то приболел, у кого-то срочная работа. Но Иосиф Абубикирович приходил на заседания литбъединения всегда, в любую погоду, в гололёд, в мороз и в ливень. Ведь для него наши заседания были, пожалуй, единственным местом, где он мог пообщаться с людьми, прочитать свои стихи, послушать других, поговорить о временах и нравах, обсудить прочитанные книги, проблемы литературы и события в культурной жизни.

Иосиф Абубикирович был человеком трудной судьбы. Жизнь его полна трагических и драматических моментов. В ней отразились все бури, пронесшиеся над страной, все беды и трудности – война, голод, бедность, потеря близких, заключение и лагерная жизнь, годы самоотверженного и честного труда, отстаивание своего честного имени, на котором поставил клеймо неправедный суд.

И.А. Мамин очень гордился – и по праву – своей трудовой биографией, охотно рассказывал о наградах и почётных званиях, которых он был удостоен за свой труд. Это было не хвастовство – он был очень скромным человеком – но гордость труженика за хорошо и добросовестно выполнявшуюся им работу.

Будучи давно уже на пенсии, Иосиф Абубикирович вёл очень деятельную жизнь. Он до конца сохранил острый интерес ко всему происходящему в мире и в стране, его интересовала политика, социальные проблемы, проблемы морали, воспитания молодёжи. Любознательный ум, прекрасная память, остроумие, дар импровизатора отличали его  и в 80 лет. Он постоянно слушал передачи по радио, живо реагировал на них: звонил или писал на радиостанцию и высказывал свою точку зрения по обсуждавшейся в передаче проблеме, сочинял шуточные и сатирические стихи и посылал их  на радио. Был даже как-то раз премирован за такие стихи.

Иосиф Абубикирович постоянно вспоминал годы войны, рассказывал, как он подростком трудился на заводе, работавшем на оборону. Он писал стихи о Великой Отечественной войне, а в последние месяцы начал писать воспоминания о своей жизни. К большому сожалению, он успел написать только  две главы, охватившие события его жизни в период с 1941 г. по 1951 г. Он собирался расширить обе главы, дополнить их, а также написать о довоенном периоде своей жизни и о послевоенных годах. Увы, он не успел это сделать.

Несмотря на свой возраст и серьёзные хронические болезни, Иосиф Абубикирович был очень деятельным человеком. Он жил один, но и в 82 года сам себя полностью обслуживал: убирал в квартире, ходил за покупками, готовил. Готовить он любил и умел. Он несколько раз угощал нас выпечкой из национальной татарской кухни, и это было действительно очень вкусно.

Он умел варить варенья и повидло, печь пирожки, консервировать овощи на зиму. Жизнь научила его всему – и ремонтировать обувь и чинить одежду, и даже шапку, которая была ему великовата, он сумел подогнать по себе. Его знания в области быта, домашнего хозяйства могли бы составить хорошую энциклопедию по домоводству.

Иосиф Абубикирович собрал хорошую библиотеку, не жалея на книги своей пенсии. Сам он почти не читал в последние годы по причине очень слабого зрения. Видимо, ему нравилось окружать себя книгами, и грела мысль о том, что он оставит эту библиотеку своему внуку, которого он очень любил.

Память у него была замечательная, и он даже в неполных 83 года, когда зашла речь о стихах Лермонтова, прочёл его «Воздушный корабль». Знал он и других поэтов 19 века, и прозаиков-классиков, вообще был начитан.

Больше всего он любил историческую литературу,  мемуары, воспоминания военачальников о Великой Отечественной войне. Одно из последних его стихотворений, которое он не успел закончить, было об Отечественной войне 1812 года.

Мы будем помнить Иосифа Абубикировича, этого мудрого, а в чём-то и наивного по-детски, совестливого, порядочного, скромного, доброго человека, с живым, острым умом и интересом ко всему новому в окружающей жизни.

Он много страдал, перенёс много лишений и мук, но не сломался, не озлобился, он сохранил и достоинство, и доброту, и порядочность, и веру в людей. И это бесценный урок для всех нас.

Спасибо, Иосиф Абубикирович, за всё, чему вы нас научили, чем поделились с нами. Спасибо, что вы были. Мы будем вас помнить.

МАМИН ИОСИФ АБУБИКИРОВИЧ

Родился 3 января 1929 г. в Ростове-на-Дону в рабоче-крестьянской семье. Мать – кухарка, отец – фельдшер. В семье было 5 братьев и 2 сестры. В 1932 году был сильный голод. Отца убили бандиты, когда он шел с работы домой. Старшего брата зарезал трамвай, сестры погибли от тифа или дизентерии. Мы жили недалеко от РИИЖТа в Новом городе. Мать в то время работала санитаркой в аптеке № 6 на Сельмаше, и на работу ей приходилось идти пешком в любую погоду. Зимы стояли снежные и лютые. Мать мало зарабатывала и была не в силах нас прокормить. Я просил милостыню, а братья пухли от голода. Потом нас повезли в приют. Братьев взяли, а меня отправили домой, так как мне еще не было 3-х лет… Мать уходила на работу чуть свет, а возвращалась уже ночью, так что я в нетопленной избе в лохмотьях лежал сам себя обогревая, а пищей была сумочка с сахарным песком и все. Иногда соседка меня брала обогреть, я качал люльку, а она варила борщ и меня кормила.

У заведующего аптекой не было детей, и они взяли меня на воспитание. Я был рахитичным ребенком, и они меня выходили. У них были в хозяйстве козы, куры, утки и один поросенок. Семья была еврейская: дедушка, бабушка,  моя приемная мать – учительница немецкого языка и отец – заведующий аптекой. Они меня выходили, дали хорошее воспитание, приучили к труду…

Когда началась финская война, я уже читал стихи в клубе учителей и получал призы…

С началом Великой Отечественной войны отец стал служить в новочеркасском гарнизоне, а мать после работы в школе учила немецкому языку наших офицеров, так как нужны были переводчики. В 1942 году нас, школьников 6 – 10 классов, разослали на работу в колхозы и совхозы области помочь Родине, так как старшие ушли на фронт. Я попал в Пролетарский район и там под палящим солнцем и без воды пропалывал поля, а старшие косили, сушили и скирдовали сено. К нам приехал милиционер и сообщил, что Ростов оккупировали фашисты. Он забрал своего сына и старших ребят, и они ушли за линию фронта. А мы, малыши,  с двумя женщинами, которые нас кормили, пошли на Ростов. Шли 11 дней по 40 километров в день по пыльным, знойным дорогам от села до села. Когда я пришел в Ростов, то узнал, что всю семью  расстреляли фашисты. По совету соседей  все свои вещи я променял на еду и, несмотря на то, что уже стали холодные ночи, в майке и трусах, босой, пошел в станицу Крыловскую пешком, всего 480 километров. Описывать все, что я испытал в тот год, нет просто возможности. Потом опять бежал в Ростов и там мне помогли найти свою родную мать. Какое-то время мы жили вместе, а затем мне пришлось прятаться у знакомых, чтобы меня не  забрали на работу в Германию.

Когда Ростов освободили, я поступил учиться в ремесленное училище, а потом устроился  работать  на завод № 168 (ныне ООО «Роствертол»).

В 1947 г. я шел с работы после 3-й смены и на пустыре увидел кусты посаженного картофеля. Мне так хотелось отварить картошку, т.к. я все время голодал, и я выдернул пару кустов. Вдруг из засады выскочил сосед и отвел меня в милицию. Там взвесили похищенную картошку, оказалось 2 кг. Милиция просила не губить парню жизнь и забрать соседа заявление, но он отказался и мне по закону того времени дали,  как комсомольцу, 6 лет лишения свободы. Судили 2 человека: судья и прокурор без адвокатов. Меня в майке и трусах повезли на Север, а были уже заморозки, и я сильно простыл. Три раза я писал заявления о помиловании. За хорошее поведение без нарушений меня произвели в бесконвойную жизнь, но я отказался, а вскоре меня помиловали, дали 96 рублей на проезд на родину.  Трое суток везли нас в Ростов в телячьих вагонах.

Вернувшись домой, я решил доказать, кто я на самом деле, и очень много трудился. Я работал на стройке, на заводе «Сантехарматура», работал приемосдатчиком в порту и в других местах. Мне, не смотря на мое прошлое, доверяли материальные ценности и всегда награждали.  Последним моим местом работы был завод «Смычка», откуда я и ушел на пе6нсию, проработав в общей сложности более 40 лет и получив за свой труд звания «Ветеран труда», «Ударник коммунистического труда», «Лучший по профессии».

Всегда любил стихи и любил петь. Участвовал в хоре железнодорожников, был два года членом Совета хора. Первые стихи написал десять лет назад к 250-летию г. Ростова-на-Дону. Пишу стихи о нашей жизни (о тружениках тыла, о ЖКХ, гимн футболистов и т.д). Написал частушки в год урожая и  даже выиграл приз: стиральную машину-автомат.

Унесённый ветром

 Глава 1

 Я, Мамин Иосиф Абубикирович, родился 3 января 1929 года в г. Ростове-на-Дону, в Кировском районе города. Выходец из рабоче-крестьянской среды. Семья национальная: мать – еврейка, отец – татарин. Мать неграмотная, работала санитаркой в аптеке № 6 гор. Ростова-на-Дону, на Сельмаше. Отец родом из села Никольское Пензенской области. В Ростове он работал фельдшером, лечил людей. Создав семью, мать перешла в веру отца, т.е. стала мусульманкой.

Нас в семье было пять братьев и две сестры. Семья жила впроголодь. В 1932 году был страшный голод. Мать поехала с малолетними сестрёнками на родину отца, и сестрёнки, заболев дизентерией, погибли. Старший брат попал под трамвай, который, резко сдав назад, его опрокинул на рельсы, и он мгновенно погиб. Отец заболел после такой трагедии. Однажды после работы он шёл домой в семью и встретился с бандитами, (которые шли грабить богатых ростовчан). Они шутя подняли отца за плечи и ударили о землю, отбив ему все внутренности. После этого у него открылся кровавый понос, и его не стало.

После потери кормильца мать пошла работать санитаркой в аптеку, но с малым заработком не в силах была нас прокормить. Я вынужден был просить милостыню; три брата пухли от голода, а я стал рахитиком. Однажды нас повезли в детдом, где старших братьев оставили, а меня не взяли, потому что мне было два с половиной года, а до трёх лет по закону меня не могли взять.

Я оставался один в нетопленой избе, укрытый лохмотьями с сумочкой сахара для пропитания в ожидании матери. В редких случаях меня забирала соседка, где я качал люльку подвесную с младенцем, а соседка варила борщ и мне наливала миску горячего.

У заведующего аптекой, где работала мать, не было детей (связано с болезнью его жены), и они меня взяли на воспитание. Семья, в которой я воспитывался, была еврейской. Мать – учительница немецкого языка, дедушка, золотой человек, побывавший в плену в Германии в первую мировую войну, служил там у бауэра и научился хозяйственным работам. Сам дедушка был сапожником, обшивал семью, а его жена была домохозяйкой. В этой семье меня учили быть трудягой, честным и добросовестным человеком. Перед войной я был нормальным ребёнком. Но война изменила мою судьбу.

Нас, школьников от шестого по десятый класс разослали по Ростовской области, в колхозы и совхозы, помогать Родине, так как старшие ушли на фронт. Мою группу завезли до Сальска, а затем в грузовике до станицы Пролетарской. Там в совхозе мы под палящим солнцем пололи, а старшие трудились на сенокосе. Пищи не хватало, и мы в ближайших хуторах меняли свои майки, трусы и полотенца на еду. Два месяца мы уродовались в поте лица. Однажды, уже в августе, пришёл милиционер забрать своего сына, и от него мы узнали, что Ростов был оккупирован фашистами.

Старшие ушли за линию фронта. Их судьбу мы не знали, так как переправу бомбили день и ночь. А мы, младшие, пошли пешком на Ростов. Мне в то время было 12 лет. Шли мы одиннадцать дней от села до села, так как магистрали были забиты нашими отступающими, а немецкими наступающими войсками. И пройдя больше трёхсот километров по пыльным и знойным дорогам августа месяца, мы достигли Ростова. По дороге видели ужасы войны, но это тема отдельного рассказа. Теперь только о себе. Я узнал, что мою приёмную семью, кроме отца, который был в действительной армии, расстреляли. Но в городе у меня была знакомая - немка Мария Гюнтер, учительница немецкого языка. Её муж и два сына были на фронте, и она боялась расправы немцев, а тут ещё я из еврейской семьи. Но она всё же меня покормила и попросила срочно покинуть её дом. Русская семья меня приняла, но посоветовала уходить из города, что я и сделал.

Итак, я пошёл на юг, на Кавказ, так как был раздетым. Позади была дорога от ст. Пролетарской до Ростова, и теперь я прошёл ещё 120 километров до станица Крыловская. Всего больше 450 километров – такой был у меня марафон. В Крыловской я зашёл в комендатуру и сообщил, что я остался без родителей. Я сказал, что там, где я проживал, разбомбили дом, родители погибли, и я остался сиротой. Мне поверили, и бригадир, который там случайно оказался, отвёз меня на байдарке в хутор Средний, в племсовхоз Октябрьский Крыловского района Краснодарского края, где я стал работать. Я работал в совхозе до февраля 1942 года. Останавливаться на этом не стану, может быть, в другой раз отдельно опишу всё.

В доме, где я жил, хозяйка была хорошая, а хозяин – очень злой, лютый человек. (Он потом закончил свою жизнь плохо, заболел страшной болезнью и умирал в мучениях.)

На моём рюкзаке мелким шрифтом были написаны моё имя и фамилия. Написали их мои приёмные родители, когда провожали меня, так все делали, чтобы не было путаницы с вещами. А я недосмотрел. А тут ещё, когда я купался в корыте, хозяин заметил, что у меня был сделан обряд для мужчин. И я чуть не попал из-за этого в лапы фашистов. Мой хозяин был настроен против советской власти. Он одел меня в шапку-ушанку, хорошую телогрейку и кирзовые сапоги и повёл меня к старосте, то есть, по сути, к фашистским властям. А идти было 45 километров. Я всю дорогу ломал голову, ища выход из этой ситуации. Когда Пётр – так звали хозяина – зашёл к старосте, я оставался в сенях. Вдруг зашли двое полицейских, поставили свои карабины в угол и стали скручивать самосад, закурили с мороза. Я обратился к ним: «Дяденьки, я хочу писать». Они не знали, почему я тут нахожусь, и сказали: «Выйди и там, за сараем, помочись».

Я выскочил и сразу кинулся в степь в сторону станицы Павловской. Я догадался: если они меня кинутся искать, то только по дороге на Крыловскую. Я нашёл в степи приямок, собрал в него соломы, устроился в нём и стал ждать вечера. Дождавшись вечера, я пошёл на огни, что горели на трассе. В степи тоже было страшно оставаться, так как бродили волки.

Я дошёл до Крыловской и пошёл в ночлежный дом согреться и переночевать. У взрослых проверяли документы, так как народ перемещался, и властям было указание проверять документы (могли быть партизаны, лазутчики и т.д.). А меня, мальчонку, не тронули. На рассвете я решил идти на Ростов и до вечера добрался до Кущёвки, это 60 км пути. Но уже стемнело, и все дома были плотно закрыты во время оккупации, и только собаки злобно лаяли. Меня в детстве покусала собака, натравленная соседом-пьяницей, и с тех пор я боялся собак, но мне ничего не оставалось, так как февральский мороз грозил мне смертью. Выбора не было, и я всё же докричался до хозяев. Меня впустили в тёплую избу, где жили старики. На печи в чугуне варилась кукуруза и пахло борщом.. Расспросили, кто я, и на овчине на полу я сладко заснул. Утром мне наказали сесть в порожняк, и я в нём добрался до Батайска (под Ростовом), спасая руки от отморожения, так как я уже имел случай отморожения: катался на лыжах и не заметил, как мои пальцы онемели. Дома меня тогда быстро подлечил дедушка, он из собачьего меха сшил рукавицы.

И в порожняке я, держась за поручни одной рукой, вторую прятал в карман телогрейки. В Батайске я случайно встретил еврейского мальчика Изю, с которым мы учились в одной школе. Он скрывался от фашистских властей, передвигаясь по оккупированной немецкими захватчиками земле. Он поздоровался и ушёл в туманную даль. А я пошёл на Ростов. Прежде всего я направился на Казанскую улицу, где жили знакомые - Зайцевы. Они жили в полуподвале углового дома, который выходил на Пушкинскую. Войдя во двор, я узнал от соседей, что они там не проживают. Соседи дали мне адрес их проживания, благо это было недалеко, тоже по Пушкинской улице.

История этой семьи была трагической. Зайцев Г.В. был инженером. Его детищем был РИИЖТ (Ростовский институт инженеров железнодорожного транспорта), прекрасное его создание. Жена была учительницей музыки – прекрасная голубоглазая блондинка. Они были замечательной парой. С ними жила мать, точно не знаю, чья – его или её. И во время оккупации Зинаида с матерью не эвакуировались, и один их знакомый тоже не успел эвакуироваться. И они его прятали в диване днём, а ночью давали пищу и вообще отдышаться. Так было семь дней первой оккупации Ростова. Но это им грозило смертью, если бы всё открылось фашистам. К ним на чаепитие заходили немецкие офицеры, культурно проводили время, так как Зина знала иностранные языки, и мама, конечно, присутствовала при ней. Как оккупантам, они не могли отказывать в гостеприимстве.

Когда немцев выгнали, освободив Ростов, соседи заявили в КГБ о том, что Зина с мамой принимали фашистских офицеров. Зину немедленно арестовали и отправили в ГУЛаг. Спасённый Зиной и матерью еврей, узнав об участи Зины, а он был коммунист, написал в ЦК партии, что они его спасли, рискуя жизнью, ведь им грозила смертная казнь. Зину освободили и даже дали двухкомнатную квартиру в Ялте. А Георгий Васильевич не знал о её освобождении, он фактически во время (второй?) оккупации Ростова стал предателем, его назначили бургомистром Ленинского района Ростова. Узнав от соседей эту историю, я пошёл, практически, в неизвестность, как заяц в лапы удаву. Но меня приняли хорошо. Георгий Васильевич, знал, что я был приёмным сыном Елиных. Я рассказал о моих мытарствах и что у меня по трудодням имеется зерно, т.е. хлеб. Георгий Васильевич дал мне пропуск, так называемый аусвайс, по которому я мог беспрепятственно ходить без всяких задержаний, и посоветовал съездить за своим заработком в Крыловскую. Полпути я проехал, но страх всё же одолел меня, и я вернулся обратно.

В это время меня разыскивала моя родная мать, сама она при помощи веры мусульманки осталась живой. Хотя квартальная, каким-то образом пронюхав, что она урождённая еврейка, хотела её изжить со света, науськивая на неё старосту. Староста, как и многие другие, уважал мою родную мать, и её никто не выдал.
Мою приёмную семью – дедушку и бабушку – расстреляли, а приёмная мать Розалия Исаевна – так её звали, у моей матери просила её укрыть. Но это было невозможно, так как в любом случае их обеих могли расстрелять. Она вернулась домой, а там её встретил ученик Алексей Сапрыкин, который был полицейским, сдал её фашистским властям, и её расстреляли. Она успела написать мне прощальное письмо, которое мне передали соседи Чишковы. Я его прочитал и мгновенно уничтожил.

Мать родная, оставшись одна, меня разыскивала, предупреждала моих друзей-пацанов по соседству, чтобы они меня привели к ней, обещая им вознаграждение, что они и сделали. Итак, я стал жить с матерью, не питая, конечно, к ней никакой любви. Я даже не называл её матерью, это было слишком трудно, даже не поворачивался язык. Общался с нею по-татарски – «Энье» или Анна Яковлевна. Много позже появился второй брат, Евгений, (1926 года рождения, труженик тыла), который по броне, как специалист, был направлен в г. Новосибирск. Он даже не видел фашистов. Он тоже мать называл Анной Яковлевной. Третий брат был солдатом и погиб под бомбёжкой эшелона, который вёз на фронт. Четвёртый брат, окончив десятый класс, был радистом и одновременно стрелком на истребителе. О нём до середины войны не было вестей, но мать умела прекрасно гадать, и людям она открывала правду об их сынах и мужьях (а также лечила людей от сглаза, паралича и других недугов). Она с уверенностью говорила, что Костя или Касьян, так его звали, летает истребителем. И вдруг мы получили письмо: «Здравствуй, дорогая мамочка! Жив, здоров, еду добивать ненавистного нам врага». После войны он оказался в психбольнице Казахстана.

Глава 2

 Мой приёмный отец прошёл войну в госпиталях, герой Красной Звезды и прочих наград, в чине подполковника вернулся в Ростов. Но я жил с родной матерью. Она сменила мою фамилию, и я стал Мамин. Итак, в результате пережитой войны я стал беспризорником. Мать уходила на Азов, в сёла Пешково, Обрыв и другие, гадала, добывая средства для пропитания. Жил я жизнью, представленной волею судьбы, т.е. не было у меня наставника. Поступил в ремесленное училище по специальности – слесарь. Во время войны было безвластие, так как все были заняты войной. Развелось много ворья и хулиганов. Ворьё сбивалось в шайки, и трудно было устоять, потому что царили голод, холод и прочие жизненные трудности, поневоле заставляя жить на выживание.

Я, как мог, старался протопить хатёнку: не было ни дров, ни бумаги растопить печь. Чтобы зажечь печь, нужны были дрова, приходилось где-нибудь из забора оторвать доску, а в парке срубить акацию и ею протапливать. Я брал лом, кувалду, лопату, зубило или костыли со старых шпал и всё в мешке нёс на дачу, где от спиленных деревьев были крупные пеньки, и в мёрзлой земле, раскрыв корни, топором и костылями расщеплял пенёк. Потом с инструментом в мешке и щепой шёл домой. Затем шёл к роднику и умудрялся на коромысле и в руках четыре ведра воды донести до дома. Затопив печь, садился молоть ячмень, пшеницу или кукурузу. Крупа шла на кашу, муку собирал на оладьи. Когда приходила мать, это было раз в неделю, у меня заканчивалась провизия. Да ещё соседские друзья выманивали у меня фасоль, кукурузу, и мать меня ругала, чтобы я ничего не раздавал.

Потом я поступил на завод № 168, ныне Роствертол, и стал работать на револьверном полуавтомате. Вот тут и случилась беда. Сосед Шамиль, по кличке Комар (за его малый рост), хитрый, лупоглазый, уговорил меня играть в карты, в «буру». Я выигрывал: лошадь, корову и под утро он потребовал играть на хату. Мне нельзя было играть дольше, потому что надо было собираться на работу. Опаздывать на оборонный завод я не имел права. Хозяйкой этого дома была бабушка, и, как назло, она куда-то уехала с Ибрагимом, братом Шамиля. Я Шамилю говорю: «Ведь дом не твой». Но каким-то гипнозом он уломал меня играть дальше. А у меня все помыслы переключились на работу, и я стал проигрывать. Шамиль воспользовался моим замешательством из-за страха опоздать на работу. Он, видимо, подкупную карту держал в запасе. Эта мысль пришла ко мне позже. И я моментально спустил свой выигрыш и стал должен ему 5000 рублей. И он стал угрожать мне по воровским законам, чтобы я ему срочно отдал долг. Работал я хорошо, получил премию – 5 метров отреза на костюм. Но этого было мало. И чтобы избежать его угроз, я решил сам под каким-либо предлогом сесть в тюрьму. В то время я не знал про закон 1947 года, по которому за колоски, собранные после уборки зерна, можно было получить до 15 лет лишения свободы.

Итак, после третьей смены я шёл домой. А по дороге на клочках земли без ограждения шкурками высаживали картофель. Я выдернул пару кустов, и тут из засады выскочил хозяин и повёл меня в милицию. Там взвесили картофель, оказалось около двух килограммов. Милиционеры просили хозяина меня отпустить и забрать заявление, чтобы не губить парню жизнь. Но он наотрез отказался. Фамилия хозяина картофеля была Бондаренко.

Милиция отвезла меня к судье Октябрьского района города. Там в полуподвальном помещении меня осудили в присутствии судьи Свиридова (хороший человек, в дальнейшем я это понял) и зверского вида прокурора, носившего на руке чёрную перчатку. Никакого адвоката не было. Прокурор при допросе задал вопрос: «Ты комсомолец?» Я ещё не был комсомольцем (едва я получил паспорт, мне предложили готовиться к вступлению в комсомол), но подумал, что комсомольцу простят мой поступок. Прокурор, наоборот, решил, что моя вина как комсомольца ещё больше в том, что я преступил закон. Дальше мне выносят приговор: 6 лет лишения свободы. Даже по закону 1947 года моя статья гласит: от 5 до 6 лет лишения свободы. Это мелкое хищение у частного лица и первая судимость, и, учитывая размер похищенного, это 5 лет лишения свободы. Прокурор превысил закон.

Мне предложили написать о помиловании. Что я мог написать с 6-классным образованием, да ещё за спиной стоит милиция, которая меня торопит, чтобы увезти в тюрьму? А адвоката нет. С этого момента начались мои приключения тюремной жизни в моей стране. Везут меня в «воронке», как злостного преступника, в центральную тюрьму г. Ростова-на-Дону, что на Кировском. Там, в бетонных казематах, я провёл десять дней. Мне всегда везло на хороших людей, и меня под опеку взял пахан – так звали зека со стажем. Мне только нужно было часть пайки ему отдавать, зато я спал не на бетоне, а на телогрейке и не сидел возле параши, имея привилегии.

Наконец «воронок» повёз меня на пересыльный пункт на Каменке. Там нас собралось около 1000 зеков, и нас через город повели на железнодорожную станцию. Конвой и немецкие овчарки нас сопровождали, чтобы не было побега. На станции часть зеков повезли в Караганду, а остальных на север, в Архангельскую область, куда я и попал. Одели меня в трусы и майку красного цвета, специально, чтобы мы отличались от гражданских. Эшелон теплушек с разбитыми, но зарешёченными окнами, а на полу тонким слоем, в натруску, была солома. Спасаясь от холода, я лежал на спине, так как ночами были заморозки, и у меня за трое суток езды под лопаткой был фурункул довольно крупный, а потом всё тело было застужено и покрылось мелкими. Охрана была усиленная с немецкими овчарками, а сзади был пулемёт. Охранники тоже не отличались человечностью. Я их всегда сравнивал с фашистами.

Итак, город Котлас, где мы в зоне провели время, покуда замёрзла Северная Двина. В Котласе мы трудились на загрузке барж овощами. Северяне ели сырую картошку, я мог есть только капусту и морковь. Ели, скрываясь от надсмотрщиков, а кто прятал овощи, чтобы в зоне их поесть, тех наказывали. Мне везло: пронёс в ботинках по одной картошине, меня задержали. Но отпустили, не записав в книгу, что могло мне повредить. Итак, нас одели в одежду 33-го срока, этапом, с собаками, повели в лагерь. Через двое суток нас, полуголодных, привели в Черевково. Там на каторжных работах я и провёл четыре с половиной года, благодаря моей дисциплине, безупречному поведению и выполнению ежедневной нормы.

А работы были действительно каторжные. А я рос, требовалось питание. Жиров никаких. Начальник лагеря плевать хотел на состояние здоровья зэков, кормили так, что мы испражнялись кровавым помётом. К примеру, собирали капусту белокочанную, которую везли в продажу, а нижние зелёные листья с песком (песчаная почва) везли на силос, на корм скоту и зекам. Лично я, находясь в силосной башне, должен был посыпать солью измельчённую массу и утрамбовывать силос. Когда хотелось помочиться и не имея возможности выйти, мочился в массу, а потом её везли на кухню готовить суп. Картофель хороший также отправляли, а гнилой и мороженый везли на кухню. Из рыбы – пикша сушёная, ни жиринки не имела, а когда привозили в бочонках вонючую треску, был праздник. Некоторые шли на УП (усиленное питание) – доходяги, а я держался до последнего потому что после лесоповала шёл на кухню чистить картошку и от повара получал дополнительное питание в виде овсяной запеканки и др.

А работы были очень тяжёлыми. Зимой – лесоповал, и чтобы выполнить норму, нужно было захватить крупные стволы. Порой доходило до драки. Топоры были острые и вмиг можно зарубить. Со стороны, люди были нормальные, но зверели, чтобы как-то выжить. Весной, когда проходил ледоход – а мы находились на притоке Северной Двины Вычегде – мы разгружали баржи. Мне приходилось выносить по трапу мешки с сахаром и перловкой. Тогда мешок весил 80 кг. И два здоровых мужика клали на мои плечи мешок, и я, шатаясь, по трапу нёс на берег в склад. Затем собирали с полей валуны, сносили в кучи. Разносили навоз по полям, грузили лес на суда. Плотничали, обтёсывая, ошкуривая лес. И другие работы. Затем наступал сенокос. С косами по кочкам болотным с косой девяткой под моросящим дождём ждали, когда приедет бычок с обедом.

Все эпизоды трудно описать полузрячему человеку, держа в одной руке линзу + очки. Да, ещё сено приходилось стоговать. Тут нужно было иметь мастерство. Но я подвозил копны. Заарканив бечёвкой копну, ложишься сзади, и бычки молодые тянут к стогу.

От холода и сырого климата часто сильная резь в животе, и я во время отдыха ложился к боку бычка, который тоже отдыхал, и благодаря его теплу лечился. Я от старых зэков узнал о произволах. Хоть об одном напишу. После лесоповала шли зэки в зону. Пожилой человек, обессиленный, отставал, еле передвигая ноги. А уже темнело. Конвой пристрелил старика. Сказал начальнику – при попытке к побегу. Затем повязали бирку к ноге и бросили в овраг. Зверьё и вороньё очистили труп от мяса, а весной в овраге белели кости бедолаги.

Женщины, имея большие сроки за колоски, находили связь с мужчинами, беременели, и их освобождали. Этим способом они могли опять жить со своими детьми. Но потом и этот способ был неисполним, этих мучениц просто не стали освобождать.

В бараках ночами нас донимали клопы. Их было огромное количество, тучи клопов, они не давали спать, восстановить силы перед рабочим днём. Начальство ничего не делало, борьбы с клопами не вело. А сами что мы могли сделать?

Продолжу всё же о себе. Второй раз я писал о помиловании уже в лагере. Ответа не получил. И вот, когда я отбыл полсрока моего заключения, мне начальство лагеря за хорошее поведение и ненарушение лагерного режима предложило быть бесконвойным, т.е. днём свобода, а вечером должен отмечаться на вахте. Свобода сулила много льгот: женщины, которые, оставшись без мужей, всегда могли пригреть, накормить, да и свобода есть свобода. Я, недолго думая, отказался, потому что был застужен, да и не богатырского телосложения. Потом в 40-градусный мороз, когда все зэки в тепле отдыхают, я должен ехать в степь за сеном на быках, металлическим крюком вытаскивать сено из стога, а ветер размётывает сено, быки не слушаются. Или ехать за водой для пойла скоту, обледенелым ведром заливать деревянную бочку и т.д. Я отказался. Начальство удивилось моему отказу.

И вот однажды через наш лагерь шли этапом зэки по 58-й статье.
Один из них, присмотревшись ко мне, спросил: «За что ты, пацан, сидишь?» Я ответил, что за два килограмма картошки. Этот человек был чуть выше среднего роста, худой и часто покашливал. Я подумал: чахоточный, как А.П. Чехов. Зэки 58-й статьи имели у начальства уважение. Скорей всего, он за меня вступился, так как меня вскоре освободили. Я очень жалел, не узнав его фамилию и имя. И вот примерно через пару месяцев после сенокоса ночью, за полночь, меня вызывают на вахту. У меня замерло сердце, хотя кроме боязни собак, в своей жизни был практически бесстрашным. Но лагерь на сенокосе был на болотистых лугах, полночь, и вдруг меня вызывают. В мозгах прокрутился беспредел. Но что мне делать? Дойдя до вахты, я узнаю, что меня освобождают, в общем – воля.

Больше часа на байдарке я мчусь с начальником УРЧ – это король свободы у зэков. В небе ущербный месяц, темь, и сидящий рядом задаёт мне вопросы: «Откуда ты? У вас на юге есть яблоки, пришлёшь посылку?» Что я мог ему обещать? Под утро я был в главном лагере и весь день не мог поверить в своё освобождение. Наконец вечером послали за фотографом. Его не оказалось дома. Тогда мне сделали оттиск с пальца и выдали справку об освобождении. За четыре с половиной года за каторжные работы на Севере дали 96 рублей. 92 рубля я отдал за билет в жёстком вагоне, похожем на теплушку, а за 4 рубля мне пришлось купить шаньгу, т.е. пирожок с картошкой по-нашему. А ехать пришлось трое суток. Я и это перенёс. Условия у бывшего зэка иезуитские. Так, по предписанию, место жительства -101 км от крупного поселения, работать только на стройке. И много других предписаний.

И вот, скинув тряпьё, я попросил у шурина жакет и сорочку, чтобы сфотографироваться на паспорт. Затем у военкома состоялся разговор о трудоустройстве. Он мне сказал: иди на стройку. Я ему ответил: я отбыл своё наказание и перед государством, а также перед народом чист. После перепалки с военкомом я ему предложил меня расстрелять. Я подпишу бумаги о моём согласии. В ответ он только смеялся. Так было и позже, я два раза предлагал меня расстрелять.

Кода я вернулся с Севера, я сразу пошёл в суд, требуя копию приговора. На что мне сказали, что в подвале, где были документы судебных дел, от сырости они пришли в негодность и посоветовали ехать в места, где я отбывал наказание. Я, конечно, отказался. Выше я писал, как я добирался до Ростова без денег и одежды.

Я решил работать, собирать деньги на одежду и прочие нужды. Но в конце концов я понял, что мои судебные приговоры осуществлялись незаконно. Так, по первой судимости мне не имели никакого права назначить наказание по полной катушке. Я усердно работал, как писал Симонов – «как никто другой». Это было целью моей жизни. Ещё находясь в заключении, я решил доказать, кто я есть. Конечно, ходил по лезвию бритвы. Стоило пошатнуться – и я опять в зэках. Я выдержал этот курс, но всё же злобные люди старались меня снова посадить. Но у них ничего не вышло. И я по крупицам завоёвывал себе уважение и награды.

Самое главное, мне непонятно, почему закон 1947 года стал таким жестоким. Он не подлежит никакому оправданию. Ведь люди выиграли такую жестокую войну, они шли на нарушение закона от голода, и они лишены права реабилитации.

КРАСАВЕЦ – РОСТОВ       

Ростов-красавец, город на Дону!

Ты пережил  гражданскую войну,

Ты помнишь канонады звуки

И переход от белых в наши руки!..

С тех пор ты рос и раздвигался,

В красавца ты, мой город, превращался:

И парки, и аллеи зеленели,

И люди будто тоже молодели.

Но грозный 41-й год

В их жизнь принёс переворот:

Вдруг лица у людей посуровели,

А многие, надев шинели,

Пошли в защиту Родины своей.

Их жёны, дети, сёстры, внуки

Остались писем ждать  в разлуке.

Но, не сложив, однако, руки,

Решили тоже Родине помочь.

Кто рыл окопы, преграждал фашистам путь,

Кто по ночам не мог заснуть,

Оберегая город от пожаров,

Немецких бомбовых ударов;

Кто день и ночь ковал Победу

На номерных заводах,

Как будто слившись со станками,

Производя оружье детскими руками.

И вот настали времена Победы.

Неся и тяготы, и беды,

Лишившись матерей-отцов,

Решили возродить Ростов.

Полуголодных, но счастливых,

Нас жизнь заставила сама

Приобрести тройную силу,

Чтоб город быстро поднялся

Из пепла, сажи и руин

И стал, как прежде, - исполин!

И мы желаем в 300 лет

Хоть краем ока обозреть

Донскую любу, гордость нашу.

Чтоб жил Ростов и становился краше,

Воспел свою былую славу,

-Он заслужил её по праву!

Город у тихого Дона

Город у Тихого Дона

Своей ненаглядной красой

Преображаясь и молодея

Стоит, величавый такой.

Есть города еще краше

И даже еще покрупней.

Но нам этот город дороже

И многократно милей.

Прожив два с половиной столетья,

Пройдя сквозь бури и лихолетья,

Остался скромен он и мил.

Сражаться с лютыми врагами

Хватило стотысячных сил.

У жителей города Дона

У всех и всегда на устах:

«Родной, дорогой и любимый!» 

Так славься наш город в веках! 

Частушки о ростовском хлебе

В нашем городе любимом

Изобилие зерна.

Нашим хлебным караваем

Восхищается страна.

Каравай наш очень вкусен

И бывало так всегда.

Ведь недаром хлеборобов

Отмечала вся страна.

Наши добрые сельчане

На все руки мастера:

Хлебом вкусным и душистым

Вас попотчуют всегда!

Ростовчанка, дорогая,

Не гонись ты за добром!

Съешь кусочек каравая –

И все беды нипочём!

Наша жизнь, да и здоровье

Заключаются ведь в чем?

С аппетитным, вкусным хлебом

Быть за праздничным столом!

Сказ  о  «ВЕЛИКОЙ   ОТЕЧЕСТВЕННОЙ   ВОЙНЕ»

Война когда-то нас мужала. –

Детей прошедшей той войны…

Мы по ночам тогда не спали.

Своим трудом мы приближали

Конец войны.

И постоянно мы мечтали,

Чтобы зверьё фашистское

С земли своей скорей изгнали

И снова мирные деньки скорей у нас настали.

Да. Трудно нам в то время было :

Полураздетым и голодным

Спасти страну своим трудом, но нам везло

Вершить святое дело для страны.

Но всё же мы не унывали,

Особенно тогда, когда наш Левитан

Прогнозы о победах на фронтах

По репродуктору вещал.

В то время женщины в госпиталях

Трудились день и ночь,

Стараясь раненым бойцам

Хоть чем-нибудь помочь.

Мальчишки на номерных заводах

Тоже не дремали,

Как будто слившись со станками,

Производили оружье детскими руками…

В колхозах и совхозах

Готовили вещи и продукты для бойцов, -

Для старших братьев и отцов,

Чтобы громили на фронтах фашистов-подлецов!

Тогда народы всей  ЗЕМЛИ

Сплотились воедино и, своей жизни не жалея,

Даже не думая о том, что шли на смертный бой

В борьбе с коричневой чумой –

Так титаническим трудом

Свершили  ПОБЕДУ  над ненавистным нам врагом…

Но труд наш титанический,

Который мы внесли в  ПОБЕДУ,

Теперь забыт, ушёл, как в небытьё…

Обиду нашу мы молча проглотили,

Создавши олигархам  привольное житьё…

Иосиф   МАМИН,

ВЕТЕРАН   ВОЙНЫ   И   ТРУДА,

2010-й   год

Родилась 28 ноября 1960 г. в пос. Зимовники Ростовской области. Окончила профтехучилище № 2 в г. Ростове-на-Дону по специальности контролёр ОТК. Работала на заводе «Ростсельмаш» в доводочно-сдаточном цехе. Поэт, прозаик. Член литобъединения «Ростсельмаш». Автор книги стихов «И свет, и тьма». Имеет многочисленные публикации в периодике, коллективных поэтических сборниках. Печаталась в альманахе «Южная звезда», литературном журнале «Вдохновение».

* * *

Сожалею о том,

Что когда-то прошла

Мимо.

Сожалею о том,

Что тебе не была

Милой.

Сожаленье моё,

Сожаленье моё

Горько.

Отраженье твоё

В сожаленье моём

Только.

Тебе

Свежесть твоя, как улыбка младенца.

А красота не подвластна сравненью,

разве что – с юностью юного сердца,

разве что – только с нежною нежностью.

Поиска ради взлелеял желанье,

экстравагантностью стиснув до боли

чистую душу. Да только вот ранее

мог ли ты знать, что зовётся Любовью,

той непорочной – как ангелы Света,

бдящие святость всего мирозданья?!

Ты – индивид – заглянул в неизвестность,

И бредишь теперь синими далями.

* * *

Чернеющей пропастью дали манят.

Испиты преграды.

Пустоты вливаются в тело, как яд.

И прокляты даты.

Безумно безверие в шорохе звёзд.

Зимы покрывало…

И смерти, и жизни постылый вопрос:

«Блуждать не устала?»

И темень монетой падёт на глаза –

безбожье, безбесье.

…Застой горизонта слепит образа

преддверием вести.

* * *

Прикосновенье подрагивает –

то крылья бабочки белой,

готовой вот-вот полететь.

Дыханье не может осилить

лёгкого пёрышка голубиного.

Запах играет, как перламутр

жемчужины настоящей.

Дрожь – невидимые токи Вселенной...

Не бойся – это музыка сердца,

обречённого на любовь.

Прислушайся: как необычно его

звучанье, наполненное

новыми чистыми звуками.

Ты тоже слышишь?

Выходит, не так это страшно – любить!

Нужно (всего-то) иметь Сердце.

* * *

Губы-соль.

Чья-то боль.

Не прийти. Не помочь.

Ночь в душе. Только ночь.

Взгляд-призыв.

Чей-то срыв.

Не дано превозмочь.

Ночь в душе. Только ночь.

Ты прости.

Не спасти.

И вину не пророчь.

Ночь в душе. Только ночь.

Путешествие

И входят люди в сложных лицах

в прямоугольник, в креслица.

Им ожидание приснится

неторопливого творца;

ещё круги в движенье плотном

дополнят плавность колеса...

И мнится в отраженье нотном

вагончик, вёзший чудеса:

окошки светятся доверьем,

летят шары, и неспроста

легла дорога по апрелю...

И симпатична простота.

* * *

Иней блестящий – слеза

из глаза неба.

Зачем ты сказал,

«мне бы…»

Капля – прочерк

в воздухе тёплой ночи.

И многоточьем –

тающий иней,

я,

след фонаря.

Звуки одиночества

Извращённая, изощрённая пытка тоски

в безысходность бросает вновь кастаньеты,

и, луною-дикаркой, отвернувшись от неба,

бродит грешницей, блудит в объятьях ничьих.

…Зов тягучий и тонкий, как сумрак во сне,

держит долгую нотку сентиментальную

всё о песне знакомой – глаз и пенсне,

но причастную странному вечному таинству.

* * *

Расчешите мне чёлку

гребнем русским старинным.

Я устала улыбку

прятать в погребе длинном.

И с ресниц моих сбросьте

грузы взглядов сенсорных.

Мы идём с Вами вместе

вдоль души иллюзорной.

Проведите ладонью

по губам, ждущим слова.

Подышите легонько…

Пейте сны мои снова.

Вольность

Немыслимые высота и лёгкость

окутаны смиреньем, расстояньем, –

то песня угасающего солнца

в погоне за гармонией случайной.

И только – оперенье в переливах,

размах да ошалелая свобода

на крыльях виртуозного светила.

И звуки как призывы саксофона.

Дождливо

Грязи, хляби затаскали

пространство земли,

заласкали мягкостью почвы.

И по линиям плавными

штрихами косыми

пробирается вкрадчивость

шёпотом сонным,

исходящим от свежести

полубогемной

и угрюмой, как власть,

а быть может, как время,

чтоб едва лишь пригубить

тоскованье земли.

И тихо, глоток за глотком –

голубыми небными

в томительном усилии вобрать в себя,

оставляя землю в её неизменности.

Случается близость

Сбылось касание сердец.

Интимный вздох. Нежнейший звук.

Как будто расписной ларец

распластан в воздухе. И вдруг –

родство навылет и на влёт,

глубокая проникновенность,

искрится запахом высот

привязанности – и нетленность...

И краски выткали приязнь

как радужное единенье,

как жгут чувствительности. Связь

теснее, чем слиянье с тенью.

* * *

Деревья. Камни.

И птицы. Черви.

Куда, куда мне

До их значенья.

Деревья чутки.

Деревья ломки.

Я им – в подмётки.

Я им – в обмолвки.

А камни жёстки.

А камни хлёстки.

Я им – в набойки,

Я им – в гвоздочки.

А птицы – точки.

А птицы – промельк.

Я им – подмостки.

Я им – невольник.

Лишь червь мне близок:

ползёт, не видит –

ни красок жизни,

ни прочих истин...

* * *

Как одежду тело сбрасываю:

Обнажённая и колючая.

И надежду в душу втаскиваю,

Завываньями навьюченная.

Ах, надежда, ты единственная, –

ты осталась здесь – все давно ушли...

Ах, надежда! Ах, таинственная,

как святая смесь – оберег души.

1. Сила амура в упругости лука.
2. Все мы разные, пока не выпили.
3. Что есть религия? «Прости меня, Господи!» - подумал киллер и плавно нажал на спусковой крючок.
4. Чтобы написать «Я помню чудное мгновенье», мало быть кучерявым.
5. Прежде чем говорить о правах, стань человеком.
6. Самое справедливое решение – решение в нашу пользу.
7. Ушёл в себя и …ужаснулся.
8. Хочешь поиметь – внушай.
9. В долгих поисках единственной неповторимой он неожиданно нашёл себя.
10. В ожидании наследства очень хочется смазать земную ось.
11. Побойся бога, недотрога!
12. Ну, что за рай – не через край!
13. Поэт, если ты хочешь затмить Пушкина, займись чем-нибудь другим.
14. До дна допивали все, но выход был где-то ниже.
15. По сравнению не вор.
16. После крена в 40º начинается падение.
17. Снайперская пуля не свистит.
18. Бедные родственники, как осенние мухи, богатые, как мыльные пузыри.
19. Великих и талантливых людей за горизонтом не спрячешь.
20. Брак по расчёту – вредительство.
21. Протест размножается в неволе.
22. Переживая, никого не переживёшь…
23. И в аду есть свои люди.
24. Из двух зол выбирают третье.
25. В России всегда есть, что украсть.
26. Связи – колёса успеха.
27. В детстве хочется быть лучшими из лучших, но, к сожалению, Бог создал нас по образцу и подобию своему.
28. Собака лает – черти носят.
29. Самая надёжная недвижимость – Родина. Вложи в неё душу.
30. Фортуна! Где твоё лицо?
31. Горячих мужчин обмахивает веер женщин, холодных согревают мечты.
32. Не ищи успех в дозволенном.
33. Где нет греха, там жизнь – труха!
34. Чем меньше веса, тем больше беса.
35. Была собой на вкус любой.
36. Дразнил гусей, пока не сел.
37. Не бывает плохих народов, есть народы с плохим менталитетом.
38. Вития, подумай о тех, кому надоел.

 Молчанов Михаил Михайлович родился 23 марта 1965 г. в станице Новоазовская Донецкой области. Родители уехали осваивать БАМ, Сибирь, когда мне было два года. И с тех пор меня воспитывала моя бабушка, вдова Екатерина Васильевна Зареченская, одна из потомков семьи казаков, заселившихся из Дона в будущей станице на берегу Азовского моря одними из первых.  Муж ее, мой дед, погиб в 1943 под Воронежем. Закончил 10 классов и в  1982 г  поступил в Кременчугское летное училище на пилота вертолета. Успешно его закончил и был направлен осваивать Крайний Север в п. Черский (местечко в 100 км. от Ледовитого океана, на стыке границ Якутии и Чукотки).

Летал на Дальнем Востоке, Сибири, во льдах в Ледовитом море.  В связи с расформированием отряда по экономическим соображениям через 20 лет работы на севере решил ехать к себе домой. От предложенных новых мест в разных уголках нашей страны в должности пилота отказался, почувствовав тягу к поэзии. Приехав в Ростов, кроме стихов стал писать рассказы, пьесы. В этом году, думаю, выпустить свою книгу. Через месяц свой  сайт. Встречи с интересными людьми, необычные ситуации во время летной работы в длительных командировках вдали от дома, семьи заложили основу для песен о близких людях, о доме, о друзьях, о севере. Песни о В.О.В. были написаны под впечатлением  от воспоминаний о войне моего деда и  рассказов родственников другого деда, погибшего под Воронежем и, конечно, из услышанных мной историй фронтовиков. Есть песни и стихи о школе, о молодости, любви, о своем родном городе, о казачестве. Не так давно была написана поэма «Никита» на историческую тему. Так что тематика самая разная.     

На сегодняшний день время от времени провожу творческие встречи с молодежью и взрослыми, со школьниками и детсадовцами. Выпустил свой первый альбом.

Буду рад, если тебе мой читатель придутся по душе мои стихи, песни и рассказы.

МИЛАЯ ДЕРЕВНЯ

Деревня моя под горою стоит

Дорога, покрытая пылью, бежит

Пруды, огороды

Гурьба пацанов

Встречает меня, наконец, родной дом.

Все, так как и в детстве

Ничто не ушло

Лишь нити морщин изменили лицо

Слабее лишь стали мои старики

И годы ушедшие так далеки.

Здесь милые сердцу леса и поля

Здесь радость и горе познали меня

Родная сторонка - на твой огонек

Заехал нежданно, всего на денек.

ОСЕНЬ

 Прекрасная осень, все нет холодов

Ноябрьские лужи стоят под окном

На старой сирени снуют воробьи

И день догорает в закате зари.

Дорога петляет, листва из под ног

Шумит и играет и песни поет

И жизнь благосклонна - подарки судьбы

И осени теплые дни сочтены.

Вечернее время к камину зовет

На теплой овчине хочу в вечерок

Не думать о буднях тяжелых работ

В тепле и уюте с собакой у ног.

25.11.06

К ПАСХЕ

Христос воскрес,- сказали люди,

Мгновенья сладкие пришли

Теплом согрелись наши души

Настали радостные дни.

Воистину воскрес, -несется

Среди прохожих в городах,

В деревнях, селах не знакомых

И в самых дальних уголках.

Священная вода окропит

Всех разом, братьев и сестер

И милосердие людское

Зайдет под утро в каждый дом.

Торжественно и вдохновенно

Встречаем пасхи светлый день

Иисус Христос взошел на небо

И разогнал над миром тень.

Моложе стали наши лица,

Когда мы начали молиться

Просить прощения себе,

Не встретим праздник во грехе.

Настал, пришел час долгожданный,

Церковный колокол в ночи

Поет счастливому народу

Христос воскрес, мы прощены.

МОИ ЧАСЫ НА МИГ ОСТАНОВИЛИСЬ

Мои часы на миг остановились,

Застыли стрелки, в доме тишина,

Не слышен говор за окном прохожих,

Вместо весны опять на улице зима.

Погасли угли в старой русской печке

И льдом покрылась талая вода,

Любимый кот не стал мяукать в доме,

Нежданно в комнату забралась тишина.

Мои часы на миг остановились,

Пропали звезды в небе надо мной

И в вазе у окна букет тюльпанов

Ронял не слышно лепестки свои на стол.

От свечки тень легла под мои ноги,

И в  зеркало смотрю я на себя,

В своих глазах ответ ищу… напрасно,

Его не получить мне никогда.

В набат  далекий колокол ударил,

Заволновалось пламя у свечи,

От искорки желанной, в моей печке,

Вновь загорелись ярким пламенем угли.

И слышу свист, и слышу рядом бурю,

Ворвался ветер в комнату мою,

Стучат часы опять мои по дому,

Встречаю в жизни я по-новому  весну.

БЛАГОДАРЕН Я

Как ночь без звезд, нужда моя

Мне помогла познать себя.

Идя опасною тропой,

Во мгле, над пропастью крутой,

Не слышал в небе пенья птиц,

Лишь вой шакалов и волчиц.

Во тьме блуждая без границ,

Своей мечтою окрылен,

Порою думал, что спасен.

Стучал и звал, закрыта дверь,

Что делать мне среди камней,

Искал прохлады от ручья,

Прозрачного, но видно зря.

Настало время и змея,

Гремучая,  день ото дня

Пыталась за ногу меня,

Ужалить, но судьба моя

Меня спасала, берегла.

Я нес хвалу на небеса,

От свеч светились образа,

В молитвах день мой уходил,

Со мной мой ангел слезы лил.

Застыло время, темнота,

Мой гость и день и ночь была,

Казалось мне, мои часы,

Давно на свете сочтены.

Не заслужив себе похвал,

Я годы лучшие отдал,

Борьбе с самим собой, итог,-

Не легок путь, тяжел мой рок.

Я слеп, мои глаза вокруг,

Не видят мир и мой недуг,

Меня заставить хочет лечь,

Оставив все, всем  пренебречь.

Проходит вечность и в окно

Влетел луч света и тепло

Мне стало, вижу я цветы,

И двери мне отворены.

Поют вновь птицы, и змея,

Ползет от света, от меня.

Счастливым стал однажды я,

И в отражении ручья

Увидел, - ангел в небеса,  

Летит мой, благодарен я,

Всевышнему! Ты спас меня!

К ВЕЧНОЙ КРАСОТЕ

      Dm                    E7                       Am

У божьей иконы, внизу, в вазе розы

   C#          A7                   Dm

В бутонах надежды таят

Am     A7        Dm                                   Dm

И кроткими стали на стебле занозы

                               E7           Am

Листок каждый господу рад.

             Dm                            E7

Россы капли словно застыли навеки,

Am                          Dm  E7

На них лучик солнца упал.

    Am          Dm                      G7  

И стали цветы открывать свои веки.

         C                                  E7

Святой дух их взглядом ласкал.

                         E7                            Am

Проснувшись, они лик икон украшали,

      E7    Dm                Am

Несли богу к небу хвалу,

E7        E7                     E7        Am

А после, к закату,  на миг  увядали,

Dm       E7          E7               Am

Чтоб снова раскрыться в раю.

МОЛИТВА ОТЦУ НЕБЕСНОМУ

Господи, простираю руки свои к тебе, изможденные, но не от трудов земных, которые бы совершились на великое благо земное. Если бы так стало, был бы благодарен доле своей и радовался, тебя восхваляя, а простираю к тебе руки, в которых кровь греховная течет по жилам, испорченным словами грязными, да делами, недостойными твоего внимания.

Ты один господь на нас взираешь с высоты недосягаемой и я, из несчетного количества людей, на земле тобою созданной, рожденных, преклоняюсь пред тобой, перед милостью твоей могучей. Прости и защити. Как дитя не послушное, обращаюсь к тебе. Найди меня, услышь, среди рождающихся и уходящих, среди сытых и голодных, среди праведных и грешных, среди здоровых и искалеченных.  Даешь ты мне день за другим дальше жить и не оправдываю я надежд твоих, загрязняя землю дыханием своим, понукая и оскорбляя ближнего своего. Забываю я о тебе господи и вспоминаю в минуты только тяжелые, когда надеяться больше не на кого. И гнут меня грехи до самой землицы низехонько и не чувствуют люди немощь мою, а подобно и мне творят то же самое. Господи, спаси нас, останови от бесчинства и жестокости, убереги от лжи и клеветы, от братоненавидения. Отворачиваемся мы от тебя и правят людьми деньги и власть их друг над другом. И я смешался в мире этом, отошел от креста твоего, окунаясь в бытие праздное, в заботы бесконечные. Смешался с себе подобными и продолжаем тянуть мы к тебе в спасении руки дрожащие и молимся каждый о себе в минуты тяжелые и, получив все же от тебя благословение и прощение опускаем их, чтобы скоро ими же совершить новый грех и языком тем, каким молитвы только  читали, обращенные к тебе, начинаем извергать слова страшные, тело свое при этом разрушая. И уже подолгу не хотим замечать тебя господь, осознавая, что за вину новую свою, за тяжесть содеянного не по законам твоим, в ответе перед тобой.

После сна же крепкого ни к тебе иду, ни на колени к тебе становлюсь, а мажусь, зарываясь, в грязи, до самой ночи, уподобляюсь подобно животному, удовлетворяя свои потребности, и только потом, когда тяжело грязь ту носить, к тебе обращаюсь, очиститься прошу.

Господи, помоги мне и дай осознать все прощенное тобой и не прощенное и не совершать ничего, противоречащего твоим наставлениям в писаниях и законах божьих в дни и лета мои, отпущенные тобой. Дай других людей вразумлять и тем самым хоть немного украшать сад твой земной, чтобы после ты позволил попасть во врата твои райские и мне, и им, прощенным.

Прошу это тебя господи, но в мыслях своих осознаю, что не достоин я снисхождения твоего. Но милостив ты, отец мой, прости чадо свое с рассудком затуманенным, попавшим одной ногой в яму, где трясина увлекает всего меня на дно могильное, сатаною вырытую. Прости господи и не дай возвращаться к старому, поддержи меня, не дай забывать о твоей милости великой, о великодушии твоем и дай верить в то, что все это возможно со мной, что придут ко мне с духом святым перемены и достоин я буду хлеб твой есть и воздухом твоим дышать.  

 ДАВНО ПОГАСЛИ ОТ ВОЙНЫ ПОЖАРЫ

1.

Виталий Нектаров (1944 – 1995)

Поэт, сатирик

 Был внештатным корреспондентом Вёшенской районной газеты. Встречался с М. Шолоховым. Затем работал охранником в городе Ростове-на-Дону, являлся членом литгруппы при газете «Ростсельмашевец». Печатался на её страницах. Стихи и проза опубликованы в литературном приложении к газете «Молот» «Донское слово» и в литературном журнале «Вдохновение».

Юморески

Подводный митинг

Собралась как-то вся живность Северного Ледовитого океана – от китов до моллюсков – на митинг. Дело в том, что участились среди них случаи заболевания раком. За источниками этой болезни далеко плавать не надо было. На дне океана лежали и ржавели аварийные атомные боеголовки, реакторы, контейнеры с радиационными отходами... Митинговали, митинговали и порешили: «Sos» людям не посылать, в знак протеста выброситься всем на берег.

Замшелый пень

Поклонялся один человек замшелому пню. Придёт в лес, опустится на колени и давай бить поклоны, шишки себе набивать.

– Зачем ты пню замшелому кланяешься? Вон и шишек у тебя на лбу не сосчитать, – смеялись над ним люди.

– А это я свободу своей личности, таким образом выражаю, – отвечал он.

Капельки небесного яда

Окно в будущее

Люди закидали мировой океан «шапками»-боеголовками, реакторами, контейнерами и прочими ёмкостями подводных и надводных кораблей с постепенной утечкой радиации вследствие аварийного состояния своих душ… Могучий Организм Земного Шара дышал на ладан, диагноз был предельно точен: общее заражение крови… воды... Страдая от жажды, люди с вёдрами и черпаками носились среди выбросившихся из глубин дельфинов, китов, акул и звёзд по берегам мирового океана, до краёв наполненного мёртвой водой. Они искали капельки небесных рос, и находили их в крепко сжатых кулачках лепестков умирающих на корню растений: растения словно знали, что это капельки яда и не хотели отдавать их людям… Люди силой разжимали лепестковые кулачки, пили и – умирали. Страдая от жажды, они напрочь забыли о круговороте воды в природе. Теперь это был круговорот мёртвой воды…

Репка и мамонт

 Посадил дед репку. Выросла репка большая-пребольшая. Химии в ней было так много, что решил он отправить её в качестве сырья на химкомбинат. Переработали там репку на стиральные порошки. Просит дед взамен пачку, а ему дулю суют под нос. Пошёл дед в суд: так и так – или репку пущай вернут, или пачку порошка взамен дадут. Долго рассматривала коллегия суда дедкино дело. Наконец рассмотрела: посадили деда за вымогательство, как рэкетира. Сидит он за решёткой и видит: заключённые грядки на мерзлоте разводят, всякие там семена сажают. Взял у начальника разрешение и… посадил репку. Выросла репка маленькая-премаленькая. Тянет-потянет – а вытянуть не может. Позвал он заключённых, тянут-потянут – вытянули репку. А следом… замороженного мамонта. Репка вросла в него своими корнями. Оттаял мамонт под летним солнцем и решил освободить своего спасителя. Проломил бивнями стену дедкиной камеры, поднял его хоботом к себе на спину и вывез за ворота. (А шкура у него была покрепче бронежилета – ни пули, ни снаряды не брали). За воротами мамонт и дедка направились кто куда: дедка к себе в огород, мамонт к себе в первобытный лес.

Как вас найти…

 Ну и времена пошли-поехали! Прямо скажу – летальные!.. Нет, ей же богу, я не бросаюсь из одной крайности в другую. Судите сами: нет у вас на дому телефона – нет и надежды вызвать на дом такси, попасть в разряд людей первоклассных во всех отношениях внешних и внутренних. Не установят вам телефон до конца жизни – до конца своей бессвязной жизни оставаться вам человеком второго, а то и третьего класса. Такая вот классификация!

И всё же я снова и снова пытаюсь – попытка на пытка – вызвать такси: беда случилась с дочкой да другом конце города. Держа дрожащей рукой трубку телефона-автомата возле уха, я снова и снова получаю в ответ оплеуху такого порядка:

– А может, вы преступник! Хотите завладеть выручкой таксиста! Как вас тогда найти?!.

Ну и времена пошли… Стоп! Есть надежда! Появилась альтернативная служба обеспечения населения срочным транспортом!.. Мигом набрал я номер, и, не успев повесить трубку на рычаг автомата, увидел подлетающий к моему подъезду на полном ходу… бронетранспортёр! Люк распахнулся – и, визжа тормозами на перекрёстках улиц, мы помчались по указанному мною адресу. Вооружённый до зубов водитель-бэтээровец, во всем блеске своего – с иголочки – обмундирования, спрятанный от меня за гранатонепробиваемым стеклом, боясь раздавить ненароком подвернувшиеся под мощные колёса «жигулёнки», «Лады» или «Тойоты», то и дело подавал сигналы боевой тревоги, похожие на крики: «Воздух!», «Воздух!». Пешеходы испуганно разбегались в стороны и прыгали во все мыслимые и немыслимые городские укрытия... Меня кидало из стороны в сторону, и я бился в узком «салоне» своей головой и боками об железный непробиваемый потолок и такие же непробиваемое глухие стены этого бронетакси, кляня всё на свете и зарекаясь когда-либо ещё вызывать его на дом!..

По адресу я был доставлен вовремя, но в состоянии, близком к реанимационному. Мoи родные побежали звонить – вызы­вать «скорую помощь», однако в ответ получили, как и следо­вало ожидать: «А может вы преступники! Хотите завладеть медицинскими препаратами! Как вас тогда найти?!.».

За границу…

Сказочка для взрослых

Сорвался в речку осиновый лист, села на него бабочка – и плачет себе.

– Куда тебя понесло? – спрашивает с берега навозный жук.

– За границу, – отвечает бабочка. (Река и впрямь пересекала границу).

– Жжж-зачем тебе жжж-заграница? – жужжит жук.

– Не век же мне в нашем лесу куковать, о дремучие пни свои крылышки ломать. В цивилизованном лесу хочу пожить!

Забрался навозный жук на прибившуюся к берегу щепку – и плывёт себе.

– Куда это тебя понесло? – спрашивает дождевой червь.

– Жжж-за границу, – отвечает жук,

– Жж-зачем тебе она? – передразнивает его червь.

– Жжж-не век же мне в нашем навозе копаться, жжж-зарывать живьём себя. На цивилизованной навозной куче хочу по-жжж-итъ!

Переполз дождевой червь на зацепившийся за берег ивовый прутик – и плывёт себе.

– Куда тебя понесло? – спрашивает его божья коровка.

– За границу, – отвечает червь. – Нe век же мне по нашей земле ползать, холодным дождём обливаться. Хочу на цивилизованной земле пожить!

Села божья коровка на оторвавшийся от чьей-то лески поплавок – и плывёт себе.

– Куда это тебя понесло? – спрашивает речной окунь.

– За границу. Не век же мне под нашим серым небом летать, одни и те же божьи песенки петь. Под цивилизованным небом хочу пожить!

Надул речной окунь, как паруса, свои жабры, расправил плавники – и плывёт себе.

– Куда вас понесло, дяденька окунь? – спрашивают его головастики.

– За границу. Нe век же мне в нашей мутной воде плавать, солнца ясного не видеть. Хочу в цивилизованной реке пожить!

– За границу! За границу! – подхватила вся плавающая, ползающая, бегающая и летающая живность, и понеслась следом – косяк за косяком, клин за клином, цепочка за цепочкой, волна за волной...

Прошли годы. Вода в реке испарилась, деревья в лесу высохли, земля на берегу окаменела, небо в облаках выцвело…

А живность на чуж6ине прижилась, прицепилась, присосалась, приелась. Живёт себе отдельными колониями. Живёт и плодится, обласкан­ная Мачехой-Родиной...

* * *

Долой раздоры и проклятья!

Хоть хрупок мир, но дорог он.

О, люди, – сёстры мы и братья –

гласит нам человечности закон.

Каков бы ни был цвет у кожи –

все верим в Высший Разум бытия.

И на закланье брата не положим.

Мы на Земле – одна семья.

И как бы Бога не именовали,

мы верим в свет его любви.

Наш мир интернационален!

Нет фанатизму на крови!

* * *

Ты видишь?

Липы пред зимой

скрывают сонную зевоту.

Ты слышишь?

Дворник, шаркая метлой,

с земли сдирает позолоту.

* * *

Я поймала сегодня ветер

за его лохматую гриву,

топнул он копытцем игриво.

– Вы такое видали на свете?

Думала, что его оседлаю

и промчусь на нём, как торнадо.

Так хотелось крикнуть: «Летаю-ю!»,

только ветру всё это не надо.

Улетел мой скакун норовистый,

он кометам головы кружит,

и снежинкам преданно служит.

Где же ты, ветерок мой быстрый?

* * *

Весь усыпан лес –

куда взгляд не кинь –

щедро, до небес,

златом берегинь.

И несётся ввысь

звонкий птичий клин,

словно Сивки рысь

из седых былин.

* * *

Это кажется только,

что ты далеко,

но в руке твоё – мне письмо.

Словно птица оно,

не зная препон,

прилетело ко мне на крыльцо.

Нежный голос твой,

как сакуры цветок,

ласкает сердце строкой.

Познаю между слов,

как прекрасна душа,

что свободна от страха оков.

* * *

Опять дуют лунные ветры,

от них душе моей зябко,

а в памяти – кадры ретро –

вопросы, тайны, догадки.

Луна будто око Вселенной

в окно свысока взирает.

Скажи мне, поведай, Селена,

что там, впереди, ожидает?

Руководитель литературного объединения «Ростсельмаш», прозаик, поэт, сатирик, литературный критик, публицист, историк.

Родился 1 декабря 1957 года в г. Ростове-на-Дону. По отцу – донской казак. К литературному творчеству пристрастился с 8 класса под влиянием писателя Леонида Пантелеева («Республика Шкид» и др.). Стихи сочинял, подражая Владимиру Маяковскому и Владимиру Высоцкому. После восьми классов ушёл в ГПТУ, которое окончил в 1975 г., получил специальность машиниста экскаватора. Служил в Группе советских войск в Германии. После армии работал грузчиком-водителем на заводе «Ростсельмаш», водителем маршрутного автобуса, троллейбуса, учился в РГУ на отделении журналистики, был корреспондентом аксайской районной газеты «Победа». В 1995 году окончил Литературный институт им. А. М. Горького в Москве (семинар прозы Н. С. Евдокимова), стал профессиональным литератором. Работал редактором в издательствах «Орфей», «Пегас», «АКРА», ответственным секретарём журнала «Орфей». Сотрудничал в юмористическом журнале «Солянка». Женат, имеет трёх детей.

Павел Бойчевский – лауреат двух Дипломов призёра Международного Литературного конкурса «Вся королевская рать» и Диплома призёра литературно-издательского проекта «Мы все в одной лодке», проводившихся в Интернете Международным Союзом писателей «Новый Современник». Главный редактор литературно-художественного альманаха «Вдохновение», юмористического журнала «Репейник», составитель двух коллективных сборников («У огонька» и «Синедонье»). Состоял в областной общественной организации «Шолоховский круг», был депутатом первого съезда казаков Всевеликого Войска Донского. Печатался в Москве, на Северном Кавказе, в Ростове-на-Дону, Ростовской области: в московском литературном альманахе «Истоки», в журналах «Дон», «Орфей», «Ковчег», в юмористическом журнале «Солянка», в коллективных сборниках «У огонька», «Синедонье», «Судьба и слово». Издал три сборника стихов («На распутье», 1996 г., «Последние дни», 2001 г., «Исповедь идеалиста» 2009 г.), два сборника афоризмов, два сборника авторских анекдотов, драму в стихах «Иван Грозный», книгу духовной прозы «Свой крест», повесть из времён застоя «Бурсаки», сатирическую повесть о жизни обитателей городского «дна» «Дети Капитана Флинта», остросюжетные криминальные боевики «Конец банды Седого» и «Один на льдине», повесть об афганской войне «Борт» на Кабул», иронический роман о ростовской литературной богеме «Провинциальные гении». Произведения разных жанров размещены в Интернете на сайтах: Proza.ru, Zhurnal.lib.ru, Litkonkurs.ru, Stihi.ru.

Павел Бойчевский написал 17 занимательных повестей и романов. Готовятся к печати роман-фантасмагория «Чудь», сатирический роман «Басурманская война», криминальный роман «Берберовка», исторический роман о донском казачестве «За веру, царя и Отечество», роман о Несторе Махно «Против всех», историческое повествование об яицких казаках «Яик-Горынович» и другие.

Завещание терского казака

Схороните меня на кургане у быстрой реки,

Чтоб избранницу-степь из своей усыпальницы видеть,

Чтобы мимо меня отправлялись в поход казаки

Потрепать татарву, и врагам отомстить за обиды.

Постелите под ноги косматую бурку мою:

Согревала она, словно мамка, в крутые морозы.

Положите на грудь шашку ту, что добыл я в бою

У мюрида чеченского в сабельной рубке под Грозной.

Отпустите на волю бродягу степного коня,

Он мне верно служил и спасал сколько раз от погони.

Помолитесь-ка, братцы, при свете лампад за меня,

За пропащую душу склонитесь в смиренном поклоне.

Приглядите за жинкой: блюла чтобы мужнюю честь, –

Чтобы сын-бедолага не вырос лихим вертопрахом.

В изголовье не ставьте мне грубо сколоченный крест,

А повесьте-ка лучше на пику казачью папаху.

Нацедите горилки в корчагу до самых краёв,

Помяните меня диким хмелем степным, односумы.

Сберегите к России неласковой нашей любовь, –

И о воле несбыточной злые и горькие думы...

Земляк

Прости, земляк, я не попал в Афганистан,

Ведь я служил в иные времена.

Я никогда, я никогда не буду там,

Где столько лет свирепствует война.

Летит с дороги в пропасть «бэтээр»,

И высыхает кожа на лице.

А я служил, а я служил в СССР,

Меня в горах не брали на прицел.

Печёт от солнца пыльная броня,

Бронежилет от пуль хранит, как бог,

Но не меня, но не меня, но не меня, –

Я ни черта бы, может, здесь не смог.

Висит на небе месяц-талисман,

Кровь на «хэбэ» потёртом – словно мак.

Я бы пошёл, я бы пошёл в Афганистан...

А ты бы в горы взял меня, земляк?

Я убит в Дагестане

«Я убит подо Ржевом...»

А. Твардовский

 Я убит в Дагестане

При чеченском налёте.

Полегла там костями

Наша славная рота.

Полегла не геройски,

Не пропала без вести:

Нас порезали горцы,

Как баранов, из мести.

А в Москве генералы

Обмывали победу.

И звенели бокалы

На кремлёвском обеде.

А в горах наши кости

Догрызали шакалы,

И на сельском погосте

Наши плакали мамы.

Нам прислали медали

С орденами посмертно.

Нам жилплощади дали –

Два кладбищенских метра.

Жили мы не тужили,

Повзрослели не рано.

Так за что ж положили

Нас в горах Дагестана?

Мы в шеренги не встанем,

Не сомкнём скорбно строя...

Пусть потом наболтают,

Что погиб я героем.

Пусть настрочат в газетах

О том подвиге нашем.

Мы, валяясь в кюветах,

Ничего уж не скажем...

Плач по России

В этом мире пустом я, как перст, одинок:

Нет ни друга, ни свата, ни брата.

Человек человеку не брат здесь, а волк,

И у каждого – крайняя хата...

Тут как в сказке живут, водку вёдрами пьют,

Книжек умных вовек не читают.

Тут гадюками сплетни по сёлам ползут,

Тут о волюшке вольной мечтают.

Гой ты, Русь, – забубенная доля моя,

Колокольная мати Россия!

За понюх табаку загубили тебя,

Свято место дотла разорили!

Сколько можно терпеть и о прошлом скорбеть,

От холодного месяца греться?

Полюбилась холопам боярская плеть –

И куда ж от судьбы своей деться?

Вот опять к топору подбивают тебя

Христолюбцы, поэты, витии,

Чтоб залился кровавой слезой Октября

Бедный люд подъярёмной России.

Чтоб зудело плечо, чтоб махала рука,

Чтоб наломано дров было вволю.

Не на жизнь, а на смерть чтобы два дурака

В поединке сошлись в чистом поле...

И намокнут от крови густой ковыли,

Побредут по дорогам калеки.

И не будет уже христианской любви

В одичавшем от бед человеке!

 Исповедь идеалиста

 «Пусть впереди большие перемены –

Я это никогда не полюблю!»

В. Высоцкий

 Я не люблю большие перемены,

Безумству храбрых песен не пою.

Претит мне грязь супружеской измены,

Я женщину и мать боготворю.

Я презираю суетность шакалов

И лизоблюдов дрязги не терплю,

Я восхищаюсь смелостью Икара,

Я жертву Сына Божьего люблю.

Противны мне приспособленцев своры,

По ветру нос держать я не могу.

Не нравятся мне стенки и заборы,

И пулю я врагу не берегу.

Мне тёпленьких не жаль и равнодушных,

Кто не пылает яростным костром,

Кто прячет за семью замками душу,

Жизнь оставляя скупо на потом.

Мне не по нраву шлягер: «Мани-мани»...

Меня тусовкой в рай не заманить.

Свистит сквозняк, как соловей, в кармане,

И родину не хочется любить.

Чёрный и белый

Говорят мне, что жизнь – как цветное кино,

Столько красок – собьёшься со счёта!

Будто чести и принципов нету давно,

А в чести беспринципное что-то...

Загудит на эстраде раскрашенный рой –

Не поймёшь, то ль мужчин, то ли женщин.

И любовь называют, как карты, игрой,

Дон-Кихотов всё меньше и меньше.

Не увидишь, мол, ныне живого лица,

Больше маски, всё больше личины.

И никто не осудит в глаза подлеца,

Если будет подлец этот в «чине».

И судачат поэты, что время не то,

Не прокормят «идеи» детишек.

И меняют идеи, как будто пальто,

И стишки безыдейные пишут.

Это на руку тем, у кого дальтонизм,

Многоцветье бездарность сокроет.

И уже опошляют дельцы коммунизм,

За который заплачено кровью!

Я не верю, что жизнь лишь цветное кино,

Нет палитре оттенков предела...

Мир на две половины поделен давно,

На два цвета: на чёрный и белый!

Откровение

Нет, как Есенин, не покончу

Я счётов с миром горьких слёз.

Уйду в поля глубокой ночью

Тропою узкой, как Христос.

Оставив мысли о спасенье,

От искушений тяжких слаб, –

Пойду искать святую землю,

Я – принц и нищий, царь и раб.

И пусть рождается эпоха,

Крича под скальпелем, как зверь,

Я в мир непознанного Бога

Найду спасительную дверь.

При свете брезжущем лампады,

В скиту монашеском молясь,

Вдруг обрету благую радость

И с Богом родственную связь.

Паду на слабые колени

Во власти сладких райских грёз

С душой ранимой, как Есенин,

И чуждый миру – как Христос.

* * *

Не пиши мне, любимая, письма,

Коль не любишь – скорее забудь!

Я лишь рад буду этому...

В смысле:

Всё – о,кэй!

Проживём как-нибудь.

У меня ведь железная воля.

Стиснув зубы, молчу, чуть дыша.

Лишь кричит, стервенея от боли,

Окровавленным зверем

Душа.

На распутье

Только выйду в степь – всё припомнится:

Отчего душа грустью полнится,

Отчего тоска – словно к горлу нож.

Сто дорог кругом, да куда пойдёшь?

Сто дорог кругом – по одной идти.

Прямиком пойдёшь – прямо нет пути.

Влево коль свернуть – потерять коня.

Только что терять? – нет коня у меня!

Нет коня, ну что ж, велика ль печаль?

Коли нечего – и терять не жаль.

А направо – стоп. Здесь ты смерть найдёшь.

Только что мне жизнь, коль цена ей грош!

Коль цена ей грош – что мне жизнь беречь?

Всем нам Бог судил в эту землю лечь.

Оттого в душе грусть шевелится.

Вот и жизнь прошла,

Да не верится.

Русская песня

Отшумели годы, молодость сгорела.

Позабылись песни, те, что мать мне пела.

Заросли тропинки, не найти дороги,

По которым бегал детством босоногим.

Здесь, в краю родимом, я не нужен боле.

Бесы в наших душах поселились, что ли?

Волки ль за деревней рыщут наудачу?

Или в чистом поле ведьмы злые плачут?

Что, скажи, случилось? Что же с нами сталось?

В кабаке упиться намертво осталось!

Бросить шапку наземь, разорвать рубаху

И башку хмельную положить на плаху!

Фразы

• «Что такое достаток?» – спросили перед Новым годом у оптимиста. – «Что захотел, то и достал». – Поинтересовались у пессимиста. – «Достала меня уже эта маленькая пенсия!»
• Если долго стоять на пути у сильных мира сего, то можно и сесть.
• Физической расправе обычно подвергаются лица… и не только юридические.
• Свой крест обычно несёт тот, кто родился под несчастливой звездой.
• Даже встав в оборонительную позицию, женщина заботится о сексуальности своей позы.
• Во времена застоя пассажирам на автобусных остановках всегда вспоминались стихи Маяковского: «Левый… левый… левый…»
• Прослушав курс лекций, он ничего, кроме курса доллара, не запомнил.
• Путь в шоу-бизнес тернист, но Поющих в Терновнике не убавляется.
• Мало захотеть стать звездой. Нужно, чтобы захотели те, кто звёзды зажигают.
• Демократия хороша там, где её нет.
• Выпустив джина из бутылки, не лезь в неё сам.
• Во дворце бракосочетаний качество оказываемых услуг заведомо не гарантируют.
• Дичь бывает не только жареная, но и несусветная.
• Глас вопиющего на кладбище: «Заплати вовремя налоги и спи спокойно!»
• Язык до Киева доведет, а если сболтнуть лишнего, то и – до Магадана!
• Кто родился в рубашке и жить, наверняка, будет как у бога за пазухой.
• Упрёки совести заглушить не трудно, если глушить… стаканами.
• Быть невольником своего успеха тоже не сладко.
• Женщина, оказавшаяся в интересном положении, вызывает у окружающих нездоровый интерес.
• Повышения жизненного уровня трудящихся добиться легко, если максимально занизить прожиточный минимум.
• Споткнувшись о порог бедности, можно легко оказаться за её чертой.
• Не обязательно биться головой об каждое дерево, чтобы понять, что это больно.
• Что толку перекладывать свой крест на чужие плечи? За нас его никто не понесёт.
• Мало того, что в России основная беда – плохие дороги, так ещё и дураки по ним ездят.
• Она его жалеет, но если он уйдёт – жалеть не будет!
• Не отказавшись от разбитого корыта, стиральную машину не получишь.
• Великим поэтам лавровые венки кладут обычно только на могилу.
• Сталин любил читать... и подписывать... смертные приговоры.
• При Советской власти были врачи, а сейчас – рвачи.
• Раньше говорили: «Взятки гладки», а сейчас – взяточники гладки.
• Женщина – умная, пока не заговорит. Мужчина – наоборот...
• Когда бьют по карману – тоже больно.
• Из песни слова не выкинешь... А петь в XXI веке «Постой, паровоз...» – язык не поворачивается!
• Духовная пища тоже может стать поперёк горла.
• Что такое подвиг? Это тот же теракт, совершённый правоохранительными органами.
• Президента выбирают на время, а расхлёбывают последствия его правления всю жизнь.
• В Государственной Думе почти одни единороссы – яблоку негде упасть.
• Если мужчина «любит глазами», то женщине ничего не остаётся, как уйти к другому.
• Не стоит долго дышать на ладан... перегаром.
• Объяснить можно всё, даже то, что не поддаётся объяснению. Но только своими словами.
• Женщина приносит массу хлопот в обмен на сомнительное удовольствие. 
• При смене власти происходит то же самое, что и при смене полового партнёра: вначале взаимный интерес, потом – разочарование, потом ностальгия по прошлому.
• Кто платит деньги, – заказывает не только музыку, но и конкурентов.
• Что такое «Газават»? Это священная война олигархов за приватизацию природных ресурсов.
• На кредит доверия проценты не набегают. Но попробуй его получить!
• Раньше даже бандиты были похожи на порядочных людей, а сейчас даже порядочные люди похожи на бандитов!
• Не бойся сойти с ума. Чтобы сойти с ума, нужно его иметь.
• Жизнь – это игра, в которой выигрывают за счёт проигравших.
• Если мужчина не умеет готовить – это достоинство, а не недостаток!
• В девятнадцатом веке магнитофон заменяли цыгане.
• Великие хотят оставить след на Земле. Ничтожества – наследить!
• Финансовая пирамида – мышеловка, в которой нет даже бесплатного сыра.
• Оставил след в истории, но… грязный.
• Белой зависти не бывает, – белой бывает только горячка.
• Каждый взяточник знает себе цену: главное – её угадать.
• У него был сильный дух и... дрожащие руки.
• Смысл фразы был настолько глубок, что сам автор не смог до него докопаться.
• Чтобы хорошо дружить, нужно сначала хорошо поругаться.
• В наше время в булочную на такси не ездят, – у каждого своя машина!
• Самый культурный князь в мире – русский князь Святослав. Он даже врагам говорил: «Иду на Вы!»
• Вначале Слово было у Бога. В конце – убого.
• Кто долгое время пишет в стол – волей-неволей вынужден положить зубы на полку.
• Ему и карты в руки... загребущие.
• Прежде чем посмотреть правде в глаза, загляни в собственную душу...
• Беря от жизни всё, не забывай, что отдавать придётся с процентами.
• С голой правдой в приличной компании не покажешься.
• С милым и в шалаше – рай, но только до начала отопительного сезона.
• Снявши голову – по волосам не плачут, особенно, если голова была лысая.
• Пойманной золотой рыбке палец в рот не клади: вдруг это пиранья?
• За последним из могикан очередь не занимают.

 Литературно-художественный альманах «Вдохновение»

Очередной, тринадцатый номер литературно-художественного альманаха «Вдохновение», несмотря на «не счастливое» число, – традиционен. В нём как всегда опубликованы новые произведения участников литературного объединения «Ростсельмаш», которыми они хотят порадовать читателей, – своих знакомых, друзей, близких. Ведь для кого мы и пишем, если не для них, своих постоянных читателей. И пусть нас не издают в Москве многотысячными тиражами, как Дарью Донцову, Данила Корецкого, Бориса Акунина и прочих, мы скромно довольствуемся тем, что имеем. А имеем мы не мало – свой литературный альманах, где можем печатать свои произведения, заявлять о своей общественной позиции, критиковать недостатки современной буржуазной экономической системы и литературного процесса,  во многом подверженного влиянию загнивающей западной массовой культуры. И вовсе не мировой финансовый кризис виноват в том, что мы так плохо живём, а мы сами. Ведь кризис этот не где-то там, за тридевять земель, он – в наших головах! Чтобы не было кризиса – нужно по иному взглянуть на мир, а этому и служит Русская Литература, которой мы беззаветно служим и традициям которой пытаемся неукоснительно следовать. А иначе нельзя, иначе мы все вскоре превратимся в Иванов – родства не помнящих, в современных псевдопродвинутых компьютерных маргиналов, в разжиревших безмозглых дебилов по американскому образцу. Я думаю, – хватит бежать оголтелой толпой впереди «паровоза современности», нужно наконец-то остановиться и задуматься: «А куда, собственно, бежим?»

Для желающих напечатать в альманахе «Вдохновение» свои стихи, поэмы, песни, рассказы, повести, афоризмы, очерки, заметки, рисунки, а также рекламные объявления или поздравительные открытки тел.: 2-35-42-36 (гл. ред. Бойчевский П. Г.).

«Провинциальные гении»

В январе 2008 г. увидела свет очередная книга Павла Бойчевского. Это иронический роман о литературных сообществах Ростова, о богеме, профессиональных писателях, прочих персонажах, окружающих главного героя. Действие протекает на фоне значительных событий современности. Почти все фамилии героев изменены, но в них легко можно узнать прототипов. Книгу можно приобрести у автора. (Конт. тел.: 2-35-42-36).

О романе

Новый роман Павла Бойчевского «Провинциальные гении» – необычен. Это ироническое повествование о писательском мире Ростова-на-Дону, родного города автора. Фамилии и имена большинства героев и персонажей – изменены, дабы не возбуждать кривотолков. Между тем, некоторые лица даны под их собственными именами, остальные – легко узнаваемы. Жизнь главного героя произведения, Сергея Кресталевского, протекает на фоне знаменательных исторических событий современности: бестолковых ельцинских реформ, беспощадной ломки старых экономических и социальных устоев, жестоких межнациональных конфликтов, повсеместного разгула преступности и кровавой чеченской войны. Основной нитью, пронизывающей весь роман от первых строк до последних, является любовное увлечение Кресталевского. Его неожиданная избранница, Катя Мармеладова, – полна противоречивых чувств: верность супружескому долгу не может перебороть в её душе страсть к флирту во время мимолётных любовных увлечений. Она долго не решается положительно ответить на пылкие признания Кресталевского и лишь в конце романа, после всевозможных мытарств, духовных блужданий, сомнений, кратковременных размолвок и мимолётных встреч, сердце Мармеладовой наконец-то воспламеняется ответной любовью!

«Исповедь идеалиста»

В апреле 2009 г. вышла в свет третья книга стихов ростовского поэта, прозаика, сатирика и проч. Павла Бойчевского. Здесь собрано всё лучшее, что написал автор за время своей творческой деятельности. Впрочем, оценивать достоинства книги – читателям. Сборник объёмный – 92 стр., формат А-5, тираж – 100 экземпляров. Цена умеренная. Приобрести книгу можно только у автора, потому что буржуазные книготоргующие организации не интересуются литературой, в которой нет драк, погонь со стрельбой, животной жестокости, крови, убийств, изнасилований, взрывов, катастроф и прочих «прелестей» современной российской жизни. Единственных «ценностей», которые принесли нам горе-перестройка и преступные реформы ельцинских псевдодемократов, разваливших великую, справедливую страну Советов.

«И смех и грех»

В июле 2009 г. увидела свет очередная, уже 13-я по счёту книга профессионального литератора Павла Бойчевского. В сборнике помещены афоризмы, одностишия, авторские анекдоты и пародии на современную телевизионную рекламу, которая, честно говоря, уже достала не только самого автора, но и всех! Так что, лишний раз поиздеваться над глупыми московскими бизнесменами доставляет автору несказанное удовольствие! Книгу можно приобрести на старом ростовском автовокзале у распространителя, которым является сам автор. Вот такие нынче настали времена…

«Репейник»

В июле 2009 г. вышел очередной, четвёртый номер ростовского юмористического журнала (единственного в городе). Напечататься в журнале можно при одном немаловажном условии: произведения должны быть действительно талантливы и, самое главное, – смешны. В номере, наряду с маститыми писателями – сатириком Б. Козловым, поэтом, издателем В. Рюминым, поэтом, песенником Л. Меласом – опубликованы и произведения начинающих авторов: поэтессы М. Эглит, поэта, прозаика В. Нектарова и др. (За справками обращаться к гл. редактору П. Бойчевскому: 2-35-42-36.) 

О журнале

Четвёртый номер юмористического журнала «Репейник» выходит с задержкой, на что были свои причины... Главным образом – экономические. И хоть повсюду в стране свирепствует страшный финансовый кризис, наше юмористическое издание кризис этот, слава Богу, миновал. Сатирики Ростова продолжают творить, в надежде доставить удовольствие благодарным читателям своими новыми смешными произведениями. За материалом для журнала далеко ходить не нужно – юмор буквально рассыпан под ногами, не поленись только нагнуться. И самое смешное у нас сейчас – это цены, за которыми ну никак не могут угнаться наши скудеющие зарплаты и нищенские пенсии. Остаётся одно – смеяться! Ведь смехом, по слухам, даже лечатся (за не имением лекарств!). Так что не будем падать духом (это всё равно не поможет), а лучше взглянем на нашу современную безумную жизнь с доброй улыбкой (она этого заслуживает!). Давно известно: хочешь изменить мир, – измени своё отношение к миру; измени самого себя и изменится мир. Посмотри на себя в зеркало: что ты там увидишь? Кислую, недовольную всем на свете физиономию или весёлое, улыбающееся лицо? Что тебе приятнее видеть? То-то и оно... Мы, зачастую, видим то, что хотим видеть, не пытаясь изменить угол своего зрения. Давайте же почаще улыбаться друг другу, давайте просто радоваться жизни, вне зависимости от денег, вещей, заграничных авто, недвижимости и прочих капиталистических ценностей. Это всё преходящее: сегодня есть – завтра не будет! Главное, всегда оставаться человеком.

Родилась в Краснодарском крае. Училась в ростовской школе № 9. закончила Ростовский государственный университет, юридический факультет.

С 1998 года участник литературного объединения «Дон».

С 2008 года член Союза писателей России.

Автор сборника стихов «Не оставляй меня одну» (издательство «Литфонд», 1999 г.) и книги стихов «Смотреть на дорогу» (издательство «Малыш», 2006г.). изданы 6 книг для детей.

Публиковалась в газетах и журналах «Дон», «Ковчег», «Приазовский край», «Молот», «Российский писатель» (газета Союза писателей России № 13-14, 2008г.).

* * *

Посреди

большого города

ОДИНОЧЕСТВО

бродило

С высоко поднятым

воротом

И хрустальною

душою.

ОДИНОЧЕСТВО

уставшее

За душой

Не уследило.

И она, осколком

ставшая,

Но мечтавшая

ещё,

Исходила

тихой песнею, -

И простой,

и небывалой.

Так кладут

знаменье крестное

Те, кто

главное нашел.

* * *

Заглянет в окошко

Полынное счастье

И – в Жизни безрадостной

примет участье

Подарит звезду

очень просто, руками.

Покатится дождь

по лицу ручейками.

Поёжится Счастье

от теплого ветра.

Услышит, как листья

срываются с веток.

И вечер прольется

безрадостным смехом.

И черная полночь

откликнется эхом…

* * *

Шатер, расшитый серебром,

Мерцал над греною землей.

Средь мятой пахнущих садов

Меж созревающих плодов

С нечеловеческим добром

Витало что-то неземное.

Оно струилось, будто сон,

Необъяснимый и туманный.

Под чьим-то плакало крыльцом,

В окошко звякало кольцом,

Рождая тихий перезвон –

И удивительный, и странный…

* * *

Рисует Жизнь картинки на песке.

Шутя, их изменяет и стирает.

Ты, может быть, висишь на волоске,

А Ей смешно. От смеха умирает!

Послушай, Жизнь, помилуй, не губи.

Устала быть я сильной и отважной.

Любить не можешь, - ладно не люби.

Но не губи! Не голубь я бумажный.

Ты посмотри, ведь я – душа и плоть.

Ну, не бросай на острые каменья!

Мне мало надо: хлебушка ломоть

И счастья чуть. Ещё чуть-чуть,

мгновенье.

* * *

Дождями и туманами.

Сквозь мрак ночей.

В шторма – бумажной лодкою, -

куда? зачем?!

Пустынями. Болотами.

Сквозь зной – во льды.

Искала неприкаянно

живой воды.

Шагами семимильными

бежала, шла.

Спешила. Не заметила, -

Сирень цвела.

Спешила. Не увидела, -

был звездопад

И вслед один-единственный,

тот самый взгляд.

Ах, эти шаткие мосты

 Содержание

1. На исходе ВРЕМЕН…
2. Ты протри стекло…
3. Сумерки. Пустырь. Белая корова…
4. Ростовское озеро.
5. Холодный луч мерцающей звезды...
6. Начала марта. XXI век.
7. Чем выше скорости, тем меньше…
8. Монолог рюмки.
9. Заблудшая.
10. Солнце.
11. Туман.
12. Старые дома.
13. Памяти А.А.Богза.
14. Последний взгляд оранжевого лета…
15. Заунывный, приставучий мелкий дождь…
16. Стреляет сучьями костер…
17. Когда ветра устали злиться…
18. Забытый шарф.
19. Молчат в унисон телефоны…
20. Не горюй! Мне горше…
21. Онемели стиснутые пальцы…
22. Прости за то, что не могу…
23. Никто, увы, помочь не властен.
24. Склонить бы голову на теплое плечо…
25. Ревность.
26. Заглянет в окошко Полынное Счастье.
27. Ничего опять не напишу
28. Пустоши.
29. Простуженное лето.
30. Взгляд нездешний тоской…
31. Хочется, хочется, хочется света…
32. С тобой мы пили чай…
33. Бывало и раньше,- болело…
34. Чудес не бывает.
35. Бессонница.
36. Любовь на склоне…
37. Он, блондинистый, плечистый…
38. Завернувшись в одеяло…
39. Вился дымкою седой…
40. Озорует весна…
41. Манящую срываю кисть…
42. Футболка и шорты.
43. Ночная зарисовка.
44. Брела по жизни, как во сне…
45. Пальто в шкафу висит ненужное…
46. С утра идет прощальный снег.
47. Жаркая весна.
48. Опять весна!
49. Туманы душною завесой…
50. Хотела все тебе отдать.
51. Потеряться в толпе равнодушной…
52. Мчался ветер…
53. Ваза с бархатной сиренью…
54. Нахлынула тишина…
55. Чтобы вслед перекрестить…
56. Туманы, как сны…
57. Не стала. Не смогла. Не удалось!
58. Проснуться чернильною ранью…
59. Белье струится на веревке…
60. Вышивает золотом по зелени…
61. Усталый лист.
62. Он хотел бы, чтоб ты была…
63. За спиной наважденьем не крался…
64. Всего-то навсего строкою…
65. Еще девчонкою невинной…
66. Попутчик.
67. Я свое отгрустила…
68. Бродят над городом, бродят…
69. Рисует жизнь картинки…
70. Научи меня жить…
71. Осень в декабре.
72. Осень. Дождь. Туман.
73. За тридевять земель…
74. Что за пора!
75. Телефонный разговор.
76. Уронила свечку в речку…
77. Наперекор молве и снам…
78. Дождями и туманами…
79. Мы ели инжир…
80. Приду на твою могилу…
81. Бархат голубой…
82. Шатер расшитый серебром…
83. Мне говорят: «Забудь!...»
84. Пусть было, было два крыла…
85. Вдалеке собака лает…
86. Застряло карканье в тумане…
87. Сбежав от суеты…
88. Увы, все-все, о чем мечталось…
89. Плыву в толпе по воле волн…
90. С заколоченных окон…
91. Я за чертой забытого села…
92. Воробьи дерутся в луже…
93. Я пятый год или шестой…
94. Ясно одно: бесконечна разлука!
95. Утро Нового 2010 года.
96. У фонарей кружит площадных
97. Одна в отцепленном вагоне…

***

На исходе ВРЕМЕН

На одной из окраин

Будут тучи ворон

И – закат окровавлен.

Будет дождь проливной

Освежать суховеи,

Трав могильных настой,

Всех настоев сильнее.

Будет камень давить,

Будто давит усталость

И душе говорить,-

Ничего не осталось!

А моя-то душа

Безголосо поплачет

И, в дорогу спеша,-

Томик Пушкина спрячет.

 К содержанию

***

Ты протри стекло

После зимних стуж,

Сотвори тепло

Для озябших душ.

Глянь! Летит звезда

На лиловость крыш.

Тишину в садах

Я молю,- услышь!

Чтобы в звук и цвет

Окунулись мы,

Напророчь рассвет

После долгой тьмы.

Все сгубили мхи,

Что нельзя купить,-

Напиши стихи,

Чтоб хотелось жить.

 К содержанию

***

Сумерки. Пустырь. Белая корова.

Отблески израненной зари.

Девственность снегов мягкого покрова

Лапками мережат сизари.

Тихая метель в воздухе повисла,

Шалью принакрыв сгорбленный сарай.

Здесь забыты дни, месяцы и числа.

Тишь. Безлюдье. Ширь. Глухоманный рай.

 К содержанию

РОСТОВСКОЕ ОЗЕРО

Как горсть серебряных монет,

Мерцает озеро безмолвно.

Ему, быть может, сотни лет.

Над ним сверкали сотни молний.

Блестит таинственно вода.

В ней белых лилий отраженье

Напоминает холод льда

И снега тихое скольженье.

Сквозь пальцы воду пропущу,

Цветы ладонью приласкаю.

Одна тихонько погрущу…

И – все пойму. И всех прощу.

Прекрасна ты, ЗЕМЛЯ ДОНСКАЯ!

 К содержанию

***

Холодный луч мерцающей звезды

И лунный блик волшебного свеченья

Пересеклись над клумбой резеды,

Случайно став миров пересеченьем.

Рукой коснуться – космос ощутить

Пусть на минуту, даже на мгновенье.

А дунет ветер, и порвется нить,

Растают чуждые

            Друг другу звенья…

 К содержанию

НАЧАЛО МАРТА. ХХI ВЕК.

 Дома, дома…

            безлюдный тротуар,

Проулок тихий-тихий,

            шумный бар…

Из-за гардин –

            герани жаркий цвет,-

Милей и краше,

            долгожданней нет!

Трамвай промчался

            юркою змеей!

На небесах

            сияет звездный рой.

Порхает мокрый

            предвесенний снег.

И режет слух весельем

            чей-то смех…

Бредет тихонько,

            будто по стеклу,

Сквозь ночь

            навстречу свету и теплу

Усталый БОМЖ,

            бездомный человек.

Начало марта.

            ХХI век.

 К содержанию

***

Чем выше скорости, тем меньше

Свободных дней, часов, минут.

А тысячи мужчин и женщин

Туда-сюда снуют, снуют!..

Друг друга в «пробках» обижают,

В своих проблемах растворясь.

И мимо счастья проезжают

Они подчас, давя на «газ».

Пропахли улицы бензином,

За смогом неба не видать.

И по холмам, и по низинам

Спешит прогресса благодать!

Торопится по белу свету,-

У всех расписан каждый шаг!

Уже любовь по интернету,

И в пережитках верный брак.

Усталых душ коснулось тленье,

Ломая их, круша, круша!..

И тихо молит о спасенье

Едва дыша, моя душа.

 К содержанию

МОНОЛОГ РЮМКИ

 Придя домой, он брал меня за талию

И жадно пил. Ни ласки, и ни слов.

Глоток, глоток, еще… ну, и так далее.

И мне казалось, это все – любовь.

Когда касался он губами сладкими,

Я думала, целует он меня.

А он все пил. И говорил загадками.

К примеру: «Что ж я делаю, свинья…»

Когда меня он бросил, я, упрямая,

Звала его, без устали звала.

Вернулся,- отдалась ему до грамма я.

Хвала любви! Безумию хвала!

К содержанию

  ЗАБЛУДШАЯ

 Она порвет былое в клочья

С улыбкой шалой на губах…

И побредет беспутной ночью.

И заплутает в трех столбах.

Остатки мудрости бескрылой

Она развеет без следа.

И на дороге грязной, стылой

Оставит лучшие года.

 К содержанию

 СОЛНЦЕ

 С небес хохочущее солнце

На землю, скованную льдом,

Холодным утром посмотрело,

Горячие метнуло стрелы

И в ледяные колокольцы

Чуть слышно звякнуло: «Динь-дон!..»

И запокапали капели

На потемневший тротуар…

Но скрылось солнце! В тот же вечер

В холодном воздухе овечки

Кружились, сыпались метелью

Из белых облачных отар.

 К содержанию

***

 Пророчили морозы-снегопады,-

Повис густой удушливый туман.

Пришел он не обещан, и не зван,-

Неделю не прогонишь за ограду!

Пришел туман хозяином во двор,

Хоть здесь ему ни чуточки не рады.

Повынесли все нужное из сада

И заперли все двери на затвор.

Он стелет ввечеру постель устало,-

А утром пьет парное молоко.

Дивятся люди: « Вот пора настала!

До лета, как нарочно, далеко…»

А он, приблуда, бродит сиротиной,

Ослепших окон трогая стекло,

Застыв, следит за парочкой утиной,

За сытой и ухоженной скотиной,

Забыв, что ВРЕМЯ ОНО – истекло!

 К содержанию

 СТАРЫЕ ДОМА

Топорщатся былым величьем крыш,

Дыханием касаются друг друга.

От времени устав, как от недуга,-

Предпочитают немощную тишь.

Глядят на нас, страдая и страша,

Их окна безгардинные, глухие.

Молчание читаю, как стихи я.

Слагает -- их безгрешная душа…-

А всюду, сколько видит  глаз, -окрест

Стоят, как восклицательные знаки,

Дома - громады в пластике и лаке,

Бездушные, но с ликами божеств.

 К содержанию

ПАМЯТИ А.А.БОГЗА

 «И греть других

Теплом души своей».

/ «Пижма» А.БОГЗА/

Погожий день

            сгорел неотвратимо.

Истаял свет.

            Утрачено тепло.

Прохлада в мире

стала ощутима,

Поскольку Ваше время

истекло!

Лишь фразы две написаны

мной за ночь.

Твержу я их,

бессонницу коплю:

«Я знала и любила Вас,

Сан Саныч.

И от того скорблю,

скорблю, скорблю…»

 К содержанию

***

Последний взгляд

оранжевого лета

И мягок по-отечески,

и строг.

Волна котенком

нежится у ног.

И верится, что

ходит СЧАСТЬЕ

где-то.

Березы, белоногие

близняшки,

Набросив «от Юдашкина»

рубашки,-

Крадутся вслед за мною

босиком.

Скользя над тишиной,

резвятся пташки,

И ветер мне гадает

на ромашке.

И я опять вздыхаю…

ни о ком.

 К содержанию

***

 Заунывный, приставучий

Мелкий дождь повис, как дым.

Дайте солнца! Дождь наскучил.

Дайте лета! Хватит зим.

Пусть навеки скука сгинет

И печали унесет.

Дайте счастья! Сердце стынет

Вот уже который год…

 К содержанию

***

 Стреляет сучьями костер,

Мохнатой лапой машет, машет…

Отец небесный свой шатер

Зачем-то на ночь сажей мажет.

Горячий дым. Сухой бурьян.

Бецеремонно – грубый ветер.

И наконец-то мною пьян

Тот, кто дороже всех на свете.

Умолк лягушечий дуэт.

Сомкнулся строй березок белых.

И горсткой ржавою монет

Звезда над рощей пролетела…

 К содержанию

***

 Когда ветра устали злиться,

Когда дожди устали литься,

Любовь махнула мне цветком,

Вздохнула жалостно тайком,

Порхнула легким мотыльком,-

И улетела гордой птицей!

Я повела, конечно, бровью,-

Да не спешила за любовью.

«Вернешься! Что ты без меня!..»

Но день прошел, другой… Три дня…-

Я чахну. Сбилась простыня…

Беда стоит у изголовья.

 К содержанию

***

 Забытый шарф,

ну где же твой хозяин?!

Кого ОН нам с тобою

предпочел?

Ночами я тебя

ЕМУ вязала,

Чтоб ОН не догадался

ни о чем.

Мне запах твой

/ЕГО тончайший запах!/

Мешает жить.

Витает надо мной.

Забытый шарф!

В твоих я мягких лапах.

Из-за тебя

я прихожу домой.

 К содержанию

 ***

 Молчат в унисон телефоны,

Ты снова и снова – «вне зоны».

Увы, ты не молод, не холост.

А мне бы - услышать твой голос,

Подобный ворчащему грому.

Зачем же ты так, по-живому?!

Считает секунды будильник.

На кухне урчит холодильник.

Поссорились снова соседи,

А сын их на велосипеде

Трехлетнюю жизнь « прожигает»,-

Гоняет, гоняет, гоняет!..

Молчат в унисон телефоны.

Ты снова и снова – «вне зоны».

А я все не верю, не верю,

От окон слоняясь до двери,

Что наше озябшее лето

Как грустная песня,- допето.

 К содержанию

***

Не горюй! Мне горше, солоней –

Навсегда тобою одержимой.

И не злись, прошу, не сатаней!

Я ведь рядом, мой непостижимый.

Перестань, родной, метать и рвать!

Не ревнуй, краснея и бледнея.

Изменяя, глупо ревновать.

Я – твоя. Всегда была твоею.

 К содержанию

***

 Онемели стиснутые пальцы…

Не ищи ту, прежнюю МЕНЯ,

Что, обиды долго не храня,

Вышивала образ твой на пяльцах.

Не ищи в туманности заката

Предрассветной свежести зари…

Посмотри! Включили фонари!

Слишком поздно.

            Я не виновата.

 К содержанию

***

 Прости за то, что не могу

В последний раз тебя обнять я.

Что в этом бешеном кругу

Почти забыла про объятья.

Прости, что выбор сделал ты,

Мою вину взвалив на плечи.

Ах, эти шаткие мосты,-

Вдвоем их жечь, наверно, легче.

Законы высшие верша,

Спешат закаты и восходы.

И болью полнится душа,

Считая дни, недели, годы…

 К содержанию

***

Никто, увы, помочь не властен.

И ты, мой друг, как сфинкс, бесстрастен,

Как будто вовсе не причастен

К упавшим с неба холодам

И душу мне сковавшим льдам.

Не жду ни ласки, ни признаний

И ни киношных притязаний.

Хочу, чтоб чувствовал горчинку,

Заметив новую морщинку

Ты на лице моем усталом,

Как я,- увидев на твоем…

Мы никого не предаем,

Терзаясь чувством запоздалым.

 К содержанию

 ***

Склонить бы голову на теплое плечо,

Не думая, что многое разрушу.

До капельки излить, очистить душу,

Поплакать досыта, надрывно-горячо.

И слушать допьяна напевы птичьих стай,

Завидуя скитаниям пернатых.

Не видеть глаз, родных и виноватых.

Сказать, прощаю, хватит, не страдай…

 К содержанию

РЕВНОСТЬ

Казалась сладкою конфеткой

Та изворотливая злость,

Из-под ресниц стрелою меткой

Пронзала ненависть насквозь!

Сама Учтивость и Душевность

По чашкам кофе разлила,

А ревность, ревность, злая ревность

Вокруг взрывала зеркала!

Такая явная болезность

От недовыплаканных слез,

Такая лютая Любезность,

Что пробирал меня мороз!

Сказать хотелось, да тебе ли,

Горящей этим злым огнем,

Не знать, что листья облетели,

А мы с ним – лето проглядели,

И даже если б захотели,

Нам никогда не быть вдвоем!

 К содержанию

***

Заглянет в окошко

Полнынное счастье

И – в Жизни Безрадостной

примет участье.

Подарит звезду

очень просто, руками.

Покатится дождь

по лицу ручейками.

Поежится Счастье

от теплого ветра.

Услышит, как листья

срываются с веток.

И вечер прольется

безрадостным смехом.

И черная полночь

откликнется эхом..

 К содержанию

***