ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ ЛАКОСИН

Петр Сергеевич Лакосин, 11 ян­варя 1924 года рождения, в армию был призван в 1942 году, в августе прошел боевое крещение и полу­чил первое ранение в голову при отражении непрерывных танковых атак у Эльхотовских ворот, откры­вавших фашистам простор для на­ступления на Северный Кавказ.

После излечения в госпитале был направлен в отдельный ис­требительный противотанковый дивизион (ОИПТД) 159-й бригады 271-й стрелковой дивизии 28-й армии, с которой продолжил на­ступление в направлении на Ростов. В бою за станицу Песчанокопскую был ранен в левую руку, но остался в строю с однополчана­ми - наводчик 45-мм орудия Петр Лакосин превыше всего ценил фронтовую дружбу.

Освобождая села и станицы Ростовской области, к началу фев­раля 1943 года 159-я отдельная стрелковая бригада вышла на под­ступы к Батайску и в ночь на 7 февраля вступила в бой за крупней­ший железнодорожный узел на юге страны. К концу для Батайск был полностью очищен от захватчиков.

Для наступления на Ростов командование сформировало из числа бойцов 159-й бригады 3-й сводный штурмовой батальон, командование которым принял старший лейтенант Гукас Мадо­ян; ему были приданы малая группа в составе минеров, снайпе­ров, автоматчиков, артиллерийский расчет 45-мм орудия, навод­чиком которого был Петр Лакосин, и расчет ПТР. Задачей группы было разминировать проход от Дона, снять колючую проволоку, обозначить проход вешками, обеспечить продвижение батальона Мадояна на правом берегу. Петр Сергеевич вспоминает:

«Правый берег фашисты хорошо укрепили дотами, дзотами, сетью глубоких траншей, хорошо продырявили бомбами и снаря­дами лед, толщина которого доходила до 70 см. В ночь на 8-е фев­раля наша группа и батальон Мадояна начали форсировать Дон. Страшно было в полной темноте попасть в полынью и погибнуть, не выполнив задания.

Наступали левее железнодорожного моста. Когда вышли на правый берег, смелость и уверенность придала нам силы, мы выполнили поставленную задачу: батальон Мадояна незамечен­ным прошел вправо от моста к устью Темерника. Наша брига­да закрепилась на линии прохода, но один из бойцов ушел за вешки и подорвался на мине, взлетев в воздух. Нас обнаружили немцы, завязался жестокий бой, продолжавшийся двое суток. Нас поддержали наступавшие слева на Гниловскую бойцы 248-й дивизии.

Новой задачей группы стало обнаружение и уничтожение укрепленных огневых точек противника, чтобы расширить проход для наступавших наших войск. Потери группы были значительны­ми, 10 февраля нас вывели из боя, отвели в Батайск, а наши пози­ции заняли другие войсковые подразделения.

В Батайске нас встретил командир нашей 1-й батареи стар­ший лейтенант Гранкин, поздравил с выполнением поставлен­ных задач, приказал привести боевое оружие в порядок и дал сутки отдыха перед окончательным освобождением Ростова от врага.

Днем 11 февраля нам разрешили посмотреть освобожденные улицы Батайска и железнодорожную станцию. Мы с моим под­носчиком снарядов Васей Каравайкиным - детдомовцем из Смо­ленска, вышли на железнодорожные пути к множеству эшелонов с трофеями и награбленным на нашей земле фашистами имуще­ством. В раскрытом вагоне увидели блокноты и карандаши, об­радовались: будем письма писать. Рядом разгружали немецкий эшелон с карабинами и патронами. Я попросил карабин у разгру­жающих и услышал: «Берите хоть на роту».

В отдалении виднелось уцелевшее дерево с каким-то утолще­нием наверху. Его я сбил первым выстрелом из карабина. Один офицер показал мне на здание метрах в 150 с флюгером на коньке – опять с одного выстрела флюгер закрутился.

Через 10 минут появляется старший лейтенант с вопросом: «Кто стрелял?» С карабином в руках я ответил, что я. Он предложил мне перейти в снайперскую роту по уничтожению осветительных ракет во время решающего штурма Ростова. Я ответил, что уже был в Ростове. Он спросил: «В той группе, что пробивала проход батальону?» Я подтвердил.

Мы с товарищем вернулись в расположение батареи, где узна­ли, что наш расчет включен в одну из штурмовых групп, которая должна с боем выйти к железнодорожному вокзалу по нашему прежнему маршруту - через донской лед с огромными полынья­ми, едва затянутыми тонкой корочкой льда в ночной тьме.

12 февраля опять под градом мин и пуль мы осторожно про­двигались к правому берегу, припадая ко льду под осветительны­ми ракетами на парашютах. Снайперская рота по уничтожению ракет выпускала тысячи трассирующих пуль по ракетам, они гас­ли, мы поднимались... Много было таких бросков в коротких про­межутках темноты. А как мы злились, когда снайперы не успевали сбить ракету до нового залпа!

Но вот и берег. Закрепились, с ночи 12 февраля и до вечера 13-го вели бой с наседавшими фашистами, выбили их с линии оборонительного рубежа и привокзальной площади. А в районе Сельмаша бой продолжался до 3 часов ночи 14 февраля. В 3 часа ночи все стихло, и в этой зловещей тишине мы двинулись в сто­рону Сельмаша. На рассвете мы увидели состав с комбайнами на платформах - их отбили две штурмовые бригады, наступавшие с Зеленого острова.

Мы соединились с ними, отсалютовали освобождению нашего города Ростова-на-Дону и прошли к поселку Мясниковань на от­дых. Подъехал повар с кухней, но было не до горячего завтрака ­после двух суток боев все попадали и уснули, как убитые. Корот­кий сон на войне - часа три, и к середине дня впервые за двое суток мы поели.

Лишь в 1977 году я встретился с бойцами батальона Мадояна, которым мы пробивали путь в феврале 1943 года. За шесть суток круговой обороны они отразили до 30 атак фашистов, а когда за­кончились боеприпасы и питание, Мадоян вывел всех оставшихся в живых по горящему углю, приказав намочить валенки и обмо­тать их мокрыми тряпками, в литейных цех паровозоремонтного завода до прихода наших войск».