АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

Я родился в 1970 году, в Год Собаки 9 февраля, прямо под знаком Водолея. Неправда ли, смешно: Собака-Водолей? Ну прямо так и стоит анекдотический образ перед глазами. Местом рождения стал для меня город моей мечты – маленький провинциальный городок с исконно русским таким названием – Ростов-на-Дону. Я сразу же полюбил этот город и одновременно возненавидел его, ибо несмотря на всё своё очарование, это город многим испокон веков несёт не только море счастья, но и массу несчастий: народец здесь разномастный, не однородный, противоречивый, со своими достоинствами и недостатками.

Несмотря на то, что, родившись в Ростове, я мог бы запросто и прожить в нём всю свою жизнь безвылазно, судьба в лице моих родителей подкинула мне шанс побывать в разных уголках нашей великой советской Родины, этим шансом, я, конечно же, тут же воспользовался, хотя и не по своей воле. С детства мне пришлось пожить и в Челябинской области, и в Одесской области (город Арцыз), и по Ростовской области поездить: в Целине я был, в азовском Кагальнике, в целинских Ольшанке и Головановке. Но всё же большую часть жизни я провёл в своём родовом гнезде, в ростовском доме моего родного деда-болгарина Чербаджи Михаила Ивановича и бабушки урало-сибирского русского происхождения Королёвой Елизаветы Петровны. Кроме деда-болгарина и бабушки Елизаветы, а так же деда Ивана Васильевича Кострикина и бабушки-молоканки Анастасии, матери моего отца, урождённой Кунаковой, у меня с детства были отец Александр Иванович Кострикин, мама Неля Михайловна, тёти Любовь Михайловна Королёва и Тамара Ивановна Кострикина, дяди Юрий и Владимир Кострикины и родная сестра Виктория Александровна, которая младше меня чуть больше, чем на пятилетку. Естественно, всегда были и есть родственники и свояки близкого и дальнего плавания.

Что бы не слишком затягивать речь о своей судьбинушке, тем более, что сие пишу я с несколько иной целью – рассказать о моём творческом пути, я пожалуй и перейду к рассказу о нём родимом.

Итак, насколько я себя помню, абсолютно не помню того мгновения, когда же меня сподобило написать моё первое творение в рифму. Вероятно это случилось где-то лет в восемь, а может быть и раньше, тем более, что родители утверждают, что едва начал открывать рот для членораздельного произнесения звуков. Так я кроме чавканья и всевозможных «варвариных» расспросов, вроде бы чего-то там тявкал (не забывайте, что я родился в год собаки) в рифму, причём достаточно сносно, поскольку мне это очень даже понравилось, хотя и несколько раздражало окружающих. Особенно я сильно досаждал своими рифмами деду Ивану, отцу моего отца, поскольку именно ему была посвящена моя первая «туристическая песенка» со словами: «Еду к деду Людоеду». Я пел её по дороге из Ольшанки в Головановку, когда меня тащили зимой по снегу на санках.

Исходя из описанного (от глагола всё-таки «писать» с ударением на втором слоге) выше, сразу же хочу перейти к наиболее важному периоду своего творчества, параллельно с которым мне исполнилось 16 лет. Именно в это время я осознал значимость творимого мною для меня же любимого, кроме того именно тогда я понял, что авторучка и бумага являются особыми частями моей жизни, т. е. кроме рук, ног, того, что у нас принято называть головой и прочих частей тела, у меня, как и любого подобного мне, появились авторучка, белый листок бумаги и непреодолимое желание что-то писать.

Писал я часто и помногу, но оставлял для себя мало что – остальное, т. е. большую часть просто сжигал. То же, что как мне казалось, было достойно моего авторского внимания, я дорабатывал и зачитывал на творческих встречах в посещаемом мной тогда литературном объединении «Лазоревый Цветок» (меня привела туда моя подруга детства Наташа Хитёва, с которой мы до сих пор дружим. Она, вечная девочка с обликом топ-модели, пишет достаточно неплохие стихи и рассказы, а так же занимается переводами с английского и немецкого языков). Лито руководили тогда такие матёрые поэты-монстры как Игорь Николаевич Кудрявцев и Гарри Ильич Лебедев, поскольку поэтессы Елены Васильевны Нестеровой, организовавшей наше лито, к тому времени к сожалению уже не было в живых (она погибла летом 1986 г.).

В 1987 году я стал обучаться игре на гитаре у своего друга Валеры Щепилова, который учил меня методом: «Смотри как я играю и делай так же». С Валерой мы до сих пор большие друзья, его супруга – преподаватель по классу гитары, а дочь-вундеркинд Алёнушка пошла в школу в 4 года, а в 6-7 лет написала свой первый научно-фантастический роман, далеко не маленький по объёму, но до сих пор не может его издать – нет денег.

В том же 1987-м я написал свою первую песню («Дерево»), которая была о любви, но музыку я заимствовал у одной туристической песни. Вторая же песня («Фью-фью-фью») была полностью моей, она и до сих пор пользуется успехом на моих концертах.

Писать я продолжал и в армии, в Ленинграде и в Павловске, но следующий всплеск творчества всё же пришёлся на период 1990-1995 гг., когда я пришёл в ростовское литобъединение «Дон», а затем в арцызский (см. выше) поэтический клуб «Вдохновение». Здесь появилось множество стихов и песен, вошедших позже в книги «Путь» и «От Тени – к Свету», изданные под общей обложкой – «Навстречу радуге» и в книгу «Небо-Поэзия», изданную в соавторстве с моим другом, интересной поэтессой Марией Манаковой. Кстати, иллюстрации к книге выполнила прекрасная художница, журналист, мой добрый друг Катя Плаксина. В первую книгу был так же помещён рисунок моего хорошего знакомого, директора арцызской художественной школы Владимира Афанасьева, но почему-то в выходных данных его отметили как одного из моих арцызских друзей поэта и художника Сергея Константинова. Ошибка, братцы мои! Досадное недоразумение!.. а ведь может ещё обернуться катастрофой: а что если парни не поймут фокуса?!. Во как бывает!..

Следующий творческий период пришёлся на 1996-2003 годы, когда я стал одним из лидеров в сидоровской «Эоловой Арфе», в смысле в литературно-музыкальном клубе-студии, которым руководила прекрасная молодая ростовская поэтесса, мой друг по «Лазоревому Цветку» Лена Сидорова. А так же вошёл в состав ростовского клуба «Созвучие» и арцызского клуба «Чайка». Но апофеозом всего этого стало создание принципиально нового литературно-музыкального клуба «Окраина», фундамент которого закладывал я совместно с ростовским композитором Сергеем Халаимовым и заведующей библиотекой им. Н. Г. Чернышевского Ириной Петровной Кремнёвой. Сюда же неким боком затесался и журналист Андрей Пересадченко. Этот период помог мне осмыслить своё место не только под луной на улице, но и под солнцем поэзии. У меня родился свой узнаваемый стиль, своя философия жизни, своё видение перспектив будущего. Этот период стал предтечей тех поэтических открытий, которые я сделал для себя в последующие годы, когда писал стихи и песни в славянском стиле, в экологическом ключе, когда исследовал стихи французских поэтов-сюрреалистов и начал переводить с болгарского, сербского, украинского и белорусского языков.

В настоящий период я чётко вижу свой путь и перспективы, тем более, что определена творческая цель этого периода, реализация которой лежит через постоянный труд, через непрестанные усилия над собой, через «не позволяй душе лениться, что б воду в ступе не толочь, душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь»…

КОЕ-ЧТО ЕЩЁ

 1. Основные мои сочинения:

Стихи: «Полёт», Цикл «Восточный ветер», «Храм Софии в Константинополе», «Свой путь», «Достучаться»;

Песни: «Навстречу радуге», «Песня горных вершин», «Фью-фью-фью», «На Евдоху», «Бог Един»;

 2. Стих-идол:

«Ворон» Эдгара Алана По

 3. Песня-идол:

«Я сам из тех…» Константина Никольского

 4. Книга-идол:

«Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова

 5. Картина-идол:

«Отрочество Мадонны» (автора не помню), Эрмитаж

6. Образование:

1-е: Ростовское государственное среднее профессионально-техническое (кулинарное) училище № 79 – повар 4 разряда;

2-е: Ростовский филиал Санкт-Петербургского Государственного университета культуры и искусств; факультет: Социально-культурная деятельность; отделение: Педагогика и менеджмент;

7. Моя дипломная работа на тему:

«Социокультурная деятельность любительских творческих клубов и объединений».

ОКРАИНА

Стихи Н. Никитиной

Музыка М. Кострикина

1.

«Окраина» на краешке Ростова

запряталась в укромный уголок…

Поэт, мне абсолютно незнакомый,

приветливо позвал «на огонёк».

ПРИПЕВ:

Ростовская окраина –

уютный уголок.

Приветливо «Окраина»

зовёт «на огонёк».

Прекрасный клуб «Окраина»

объединяет нас.

Спешим мы на «Окраину»

в субботний час.

2.

«Окраина» – отдушина для многих

поэтов, композиторов, певцов.

Услышите куплеты бардов модных

и афоризмы здешних мудрецов.

ПРИПЕВ.

3.

Поток стихотворений щедро льётся

из сáмой глубины Донской души!

Где скажется строка, а где – споётся…

Пиши, поэт, твори в ночной тиши!..

ПРИПЕВ.

ХРИСТОС ВОСКРЕС!

Стихи Виктора Тихонова

Музыка М. Кострикина

1.

Вот и Пасха опять – день забытых чудес!

Разлетается весть, что Спаситель воскрес.

Целованье в толпе, ликованье в душе,

И к бутылке рука потянулась уже.

ПРИПЕВ:

Христос воскрес! Христос воскрес!

Слава! Слава Христу!

Христос воскрес! Христос воскрес!

Слава! Слава Христу!

2.

Что ж, давайте и мы этим праздничным днём

Всех, лежащих в земле, лишь добром помянём…

Как светла наша грусть! Как сладки куличи!

Даже водка – и та в этот день не горчит…

ПРИПЕВ.

3.

Всюду радость царит… Отчего же, скажи,

Обдало холодком закоулки души? –

От сырой ли земли, от родных ли гробниц?

От людских ли пустых, хоть и радостных лиц?

ПРИПЕВ.

Речитатив:

И терзает вопрос посреди кутерьмы:

Иисус-то воскрес, а воскреснем ли мы?..

ПРИПЕВ.

 МОЛИТВА

Стихи М. Пехтеревой

Музыка М. Кострикина

1.

Господи, воля твоя!

Убереги от отчаянья,

Душу верни к изначальному,

Светлую дверь отворя!

2.

Ради детей, ради ближнего –

Жаждую света Всевышнего,

Чтобы любить и гореть,

Тех, кто со мной, обогреть.

3.

Убереги от неверного

Шага иль слова запретного.

В эту нелёгкую жизнь

Светом надежды явись!

4.

Боже, молю тебя я,

Не откажи во спасении,

Стань для меня откровением –

Господи, воля твоя!

 ДАЧНАЯ

Стихи и музыка М. Кострикина

1.

Хорошо сидеть на даче,

Если дача не своя.

Не грустить, что крыша плачет,

Что житья нет от жулья,

Что не мазаны черешни

И не резан виноград.

Здесь так чуден воздух вешний,

Ах, как этому я рад!

А-ах, как этому я рад!

2.

Здесь добры к вам повсеместно,

Льются тосты-соловьи,

Здесь в кругу поются тесном

Песни только о любви.

Потому я рад компашке

Замечательных друзей,

Где пою я по бумажке

С шестиструночкой моей,

Ах, с шестиструночкой моей.

3.

И к чему нам быть в печали,

Мой дружище-старичок,

Если чудно на мангале

Брызжет соком шашлычок?

Здесь душа от счастья плачет,

И скажу вам, не тая:

Хорошо сидеть на даче,

Если дача не своя,

Ах, если дача не своя!

 БЕЛЫЙ ЛАЙНЕР

 Стихи и музыка М. Кострикина

ВСТУПИТЕЛЬНЫЙ РАЗДЕЛ:

Белый лайнер, белый лайнер

На донских волнах качался.

Я с тобою ненадолго

У причала расставался.

Белый лайнер, белый лайнер

След волны оставил млечный…

Но, прощаясь ненадолго, (2 раза) *

Расставались мы навечно.

1.

Снег на набережной Дона,

Он такой, как этот город, –

С перламутровым отливом,

И как будто невесом.

Я гитары струны трону,

Я сыграю переборы,

О часах спою счастливых,

Вдруг растаявших, как сон.

ПРИПЕВ:

Белый лайнер, белый лайнер…

(и т. д. на слова вступительного раздела)

2.

Вспоминаю смех твой звонкий

В пустоте январской ночи,

Поцелуи и объятья,

Взгляд игривый, озорной.

Эта ночь – совсем девчонка:

И кружится, и хохочет…

Как могу ей дать понять я

То, что нет тебя со мной?!..

ПРИПЕВ.

3.

Я гитару снова трону

С первой порванной струною,

Я не стану петь тоскливо

С бедным сердцем в унисон.

Снег на набережной Дона –

Очень схож он с тишиною:

С перламутровым отливом

И как будто невесом.

ПРИПЕВ.

 * В припеве этого повторения нет.

 СПАСИБО ОСЕНЬ

Стихи В. Остапиной

Музыка М. Кострикина

1.

Спасибо, Осень, за грусть дождей, за рокот гроз,

За тихий вальс желтоглазых дней в ветвях берёз,

За безграничность ночи седой, за листопад,

За твой таинственный и простой печальный взгляд.

2.

Сгораю с радостью я в огне осенних снов.

Тебе, волшебница, как и мне, – не нужно слов.

То ввысь взлетаешь ты, то без сил вдруг – камнем вниз…

Тот, Осень, кто тебя не оценил, – не ценит жизнь.

3.

Как важно знать, как важно думать на бегу,

Что кто-то ждёт тебя на дальнем берегу.

Я растворяюсь в этом небе вновь и вновь.

Спасибо, Осень, тебе за жизнь и за любовь.

4.

Спасибо, Осень, за грусть дождей, за рокот гроз,

За тихий вальс желтоглазых дней в ветвях берёз,

За безграничность ночи седой, за листопад,

За твой таинственный и простой печальный взгляд.

За твой печальный взгляд – спасибо, Осень…

 ПЕСЕНКА О ЧУДАКЕ

Стихи и музыка М. Кострикина

1.

На маленьком ослике верхом

Чудак перевозил свой тесный дом.

И мне, отвесив вежливый поклон,

Сказал, что едет жить на небосклон.

2.

Там ярче звёзды, ближе облака,

Видны оттуда сёла и река,

Леса, поля, дороги, гладь лугов.

А на земле не видно ничего.

3.

Я засмеялся, а чудак в ответ

Мне улыбнулся и пошёл на свет

Большой звезды; держа в ручонке зонт,

Ушёл пешком, везя свой дом за горизонт.

4.

А утром я увидел чудака –

Поставил домик в белых облаках

И сверху помахал он мне рукой,

А я подумал: «Во чудак какой!»

 ГУСИ-ЛЕБЕДИ

Стихи Викт. Калашникова

Музыка М. Кострикина

1.

Гуси-лебеди,

Ой, гуси-лебеди

На крылах весну принесли.

То ли въяве мне,

То ли в неведи

Сердце пламенем подожгли.

2.

Вы из века в век

Из-за гор и рек

Прилетаете вновь и вновь,

В край родимый свой,

В край заветный мой

Нас зовут судьба и любовь.

3.

Там живёт моя

Ненаглядная,

Верность юности сохраня,

Моя любушка,

Моя долюшка

Много лет и зим ждёт меня.

4.

Был бы птицей я –

Не прожил бы дня

И на крыльях к ней прилетел.

Я б глаза её

Целовал взахлёб,

Рассказал бы всё, что хотел.

5.

Прошу лебедей:

Подскажите ей,

Не впускает пусть в сердце грусть.

Скоро час пробьёт,

Службы срок пройдёт,

Белым лебедем я вернусь.

ПЕРЕВОД БОЛГАРСКИХ

НАРОДНЫХ ПЕСЕН

ГОРЕ МИЛОЙ – ДО ВОСХОДА

Сорвались с крутой горы-да

Пастуха-два-друга бедных,

Их засыпало камнями

Пастухов-друзей двух верных.

Стали у горы проситься,

Начали домой проситься.

Молвил первый: «Отпусти же,

Первая любовь меня ждёт!»

Говорит второй: «Пусти же,

Мать-старушка ждёт сыночка!»

А гора им отвечает:

«Ой же пастухи-друзья вы!

Горе милой – до восхода,

Горе матери – до гроба!»

РОДОПСКАЯ

Для кого же эти, Дана,

Глаза-то?

Для кого же эта, Дана,

Фигура?

Эта стройная фигура

Престройная,

Эта русая коса-то

Плетёная.

Не сходи с ума по мне ты,

Дурачок,

Не губи задаром юность,

Дурачок,

Продала меня мамаша

Старику,

Старику меня мамаша,

Горбуну.

Покарай же, Боже, мамок

И отцов,

Тех, кто деток бедных старым

Продают.

У кого в глазах богатства

Мёртвый блеск,

Кто несчастных деток гробит

За гроши.

КОНЬ СТУДЕНЧЕСКИЙ

Однокурсникам из РФ СПбГУКИ посвящается

Вчера целый день я пытался узнать, удастся ли мне выполнить отеческий наказ ректора: каждый день – по сто страниц свободного чтения. Делал я это достаточно прилежно и с учётом того, что завтра в вузе будет самый важный экзамен. Но ведь кроме учёных книг ректор благосклонно дал нам, студентам, добро на чтение всевозможной иной литературы. Только вот парадокс: с иной-то литературой у меня проблем не возникало, а вот с учёными книгами… Если «Металл-Хамер» я прочёл с удовольствием весь от корки до корки за полчаса, затем «Плейбой», который дался мне ещё легче, после которого я кое-как осилил за пару часов «Юный Техник», то монография на тему: «Социальные функции культурологии и особенности развития у личности пр…щихся способностей» не давалась ни в какую! И вообще я заметил, что в учёных книгах комбинация букв, слов и фраз такова, что после прочтения, с горем пополам, первой страницы сразу же хочется спать и как можно дольше. Никак, как я ни пытался осилить эту нужную кому-то вещь, я не мог этого сделать. А ведь завтра экзамен! Это тебе не хухры-мухры!..

Вставив в глаза спички, как это делают наверное студенты всего мира, я кое-как осилил вторую страницу. То есть, если учесть, что кроме монографии я прочёл семьдесят страниц печатного текста плюс две страницы самой монографии, мне осталось совсем немного: каких-то двадцать восемь страниц научного текста.

Я на мгновение закрыл глаза и задумался: Надо было утром ехать не на автобусе через центр, а на троллейбусе через проспект. Надо было сегодня на первую пару не ходить – никто бы не узнал, что я не готов к семинару. Надо было на обед не брать эти пирожки в столовке – полдня из-за них… Надо было… Ах да, что это я? Так, завтра экзамен, а у меня ни одной шпоры не готово! Может Светка принесёт? А если не принесёт? Ну тогда не только я попадаю, но и Вован тоже! Нет, Светка принесёт – она нас никогда ещё не подводила! А вдруг списать не получится? Заартачится отче наш и – пропал студент: будьте добры выучить и через неделю на пересдачу! Об чём это я вообще! Дальше читать надо! Страница третья: «… исходя из этого, нужно отметить, что именно в данный период важно не допустить распространения в социальной среде…» Нет, никак не читается! Тьфу ты, чёрт! На-те вам кого в вечер-то помянул! Заучился совсем! Может, на сегодня хватит с меня? Если что – утричком повторю! Нет – СТОП! Утричком, до самого выезда в вуз дрыхнуть буду! Не в первый раз уже – знаем мы ваши обещания, товарищ студент! Блин, спичка не туда пошла, поправить надо! Кроме того, я ведь не курил, кто знает сколько! Так, где мой «Пэл-Мэл»? –

Я взял первую же попавшуюся сигарету и с удовольствием затянулся.

- Итак, соберёмся с силами и – продолжим…

Когда кое-как была осилена третья страница, в углу комнаты раздалось слабое конское ржание, как будто из-за стенки, от соседей.

Я, не придав этому значения, перевернул страницу и боковым зрением определил на полу какую-то странную по своей форме тень. Оторвав от книги глаза, я увидел перед собой небольшого лопоухого жеребца с полупрозрачными крыльями. «Что, уже?» – почему-то подумалось мне.

Дальше была мысль о том, что я, видимо, от чтения, от перенагрева спятил. Откуда у меня в комнате конь, да ещё с крыльями?

Конь же, меж тем, сел совсем не по-конски, а скорее, по-собачьи, зевнул эдак лениво, и (о ужас!) промолвил:

- Здорово, говорю, студент! Чё вылупился? Коня что ли никогда не видел?

- Не то, чтобы не видел, но чтобы конь разговаривал!..

- А чё тут такого – щас все грамотные пошли, так отчего же мне, коню не поговорить с хорошим человеком?

- Да, но мне как-то не по себе!..

- Слышь, тебе завтра не по себе будет, когда ты ректору на экзамене лапшу на уши повесить попытаешься! Ну, ладно, я чё тут к тебе зашёл! Ты это, вижу, со страницами никак не сладишь, так я помогу!

- Чем ты мне поможешь: почитаешь что ли на сон грядущий?

- А, я кстати, не представился: Конёк-Везунок, ну или – Конь Студенческий. Моим далёким предком Конёк-Горбунок знаменитый был. Я ведь помочь тебе смогу не чтением, а как ректора провести.

- Это мы, друг ты мой, и сами – с усами!

- Нет, ты не понял! Читать – это не моё дело! Моё дело – валяться! Всегда и везде! Да ты этого не поймёшь сегодня, наверное… Ты лучше вот что: спать ложись: утро вечера мудренее. А я тут покумекаю, как тебе помочь!

- Иди ты к дьяволу прямо в пекло! –почему-то вот так особенно послал я конька и пошёл выполнить желаемое.

Приятная нега одеяла и подушки сделала своё дело. Царство сна быстро приняло меня в свои объятья и я улетел. Мне снилось, что я плыву на корабле, а вокруг акулы, готовые отправить меня прямо сейчас себе в желудки. Но тут появился Конёк-Везунок и расправился своими копытами с кровожадными морскими хищниками. Затем мне снилось небо. Я лечу, а вокруг меня – орлы кружат, клюют меня в голову, ноги, руки. Тут снова Конёк мой появляется и давай супостатов крыльями бить. Разметал всех орлов по небу. А после мне приснилось, что уже утро наступило и вставать пора, на экзамен собираться, лежу, Конька жду, а его всё нет. Понял я тогда, что действительно утро наступило. Встал я, умылся, все процедуры выполнил. Потом кофейка заварил. И только тогда понял, что забыл начисто всё: и то, что успел прочитать, и то, что ещё не успел, но уже и не успею. С ужасом думая о предстоящем экзамене и с ветром в голове, я отправился в свой вуз.

Внутри него было полно народу и, вглядываясь в лица каждого из студентов, можно было и без утомительной и напряжённой процедуры опроса, сразу же выставлять оценки за сдачу экзамена.

Вот стоит студентка с полной готовностью отвечать на все вопросы, что бы её ни спросили.

Вот студент с опущенной вниз головой. Он явно поник не потому, что ему наступили в автобусе на ногу, и не потому, что сегодня ему снова не удастся посмотреть по телеку утреннее повторение сериала «Бригада».

А вот пара студентов, которым всё до фени, лишь бы поскорее всё закончилось и – снова в пивнуху, отметить сдачу экзамена, какой бы она ни была. Я же не мог определить своего состояния и увидеть себя со стороны, но по взглядам окружающих, я понимал, что нахожусь не в лучшей форме.

Мне делалось ещё более тоскливо и страшно, когда дверь аудитории то резко распахивалась и в коридоре появлялся сияющий лик однокурсника явно получившего за свой ответ на экзамене не ниже «пятёрки», то открывалась в гордом спокойствии и оттуда выходил студент с чувством сохранённого собственного достоинства и не плохо выполненного долга, то едва отворялась, скрипя, и через неё буквально просачивался чёрный лицом этакий горе-студент, который, тяжко вздохнув, молча скрывался за входной дверью вуза.

Когда же наступила моя очередь сдавать, я робко, сам не зная зачем, постучал в дверь, и, услышав ректоровское «Входи, студент!», вошёл и сделал движение в сторону стола, на котором лежали раскиданные кверху «рубашкой» экзаменационные билеты. Взяв первый попавшийся под руку билет, я перевернул его лицевой стороной и назвал ректору свой номер. Тема билета была такой далёкой для моего понимания: «Фокусировка внимания у индивидуума в период тр…щивания пл…сти». Затем я сел и стал чего-то ждать.

Заметив моё замешательство, ректор как-то странно улыбнулся и тут я на миг увидел в его чертах вчерашнего Конька-Везунка. Мне сразу же вспомнился весь вчерашний вечер, всё то, что я учил и то, что только собирался выучить, и сразу на душе стало так легко. Я взял зачётку и вышел к месту сдачи экзамена. Ректор задал мне первый вопрос:

- Итак, кто изображено на обложке журнала «Металл-Хамер» за прошлый месяц?

От такого поворота событий я опешил, у меня спёрло дыхание и, ещё не веря своему счастью, я поведал ректору, что на обложке изображён лидер группы «Акцепт» Удо Диркшнайдер.

- Вопрос второй – с удовольствием промолвил ректор – У какой фотомодели журнала «Плебой» самый большой бюст?

- У Памелы Андерсон – не веря своему счастью, выпалил я.

- Ну и третий вопрос: Какого чёрта ты вчера этому Копытному дал мой домашний адрес? Я же тебя просил, не давай его никому! Он мне всю душу вымотал: поставьте завтра тройку, поставьте! Хотя бы тройку!»

И тут я вспомнил, что перед сном послал Конька к дьяволу. Так получается, что наш ректор… Мысли путались и мне не хотелось в это верить.

- Ну, это случайно так получилось! Я не специально, я к слову это сказал, в сердцах. Этот Конёк-Везунок появился так внезапно, а тем более крылья его полупрозрачные вообще… ещё и разговаривает по-нашему…

- Студент, ты что, бредишь? Перечитал вчера, видно!.. Какого Конька-Везунка? Игорь Копытный, сокурсник твой у меня вчера в гостях был. Коробку конфет принёс, кофе мы с ним выпили по чашечке…

Ладно, задам тебе пару дополнительных вопросов, но сначала давай-ка покурим, а то я уже пару часов точно с этими экзаменами не курил.

Ректор открыл окно, достал из кармана пачку сигарет, вынул одну – протянул мне, вынул вторую, запалил и сладко затянулся.

Тут прямо из моей зачётки раздалось слабое, едва уловимое конское ржание.

Что это было? – ректор удивился и закашлялся – И вообще: что это за сигареты такие? До боли знакомый вкус, как будто из молодости…

И тут я понял, что сигаретами-то этими меня вчера мой сокурсник Игорь Копытный и угостил. Видно и ректора тоже. Да и не сигареты это, а так – трава какая-то. Копытень-травой, что ли, называется.

- Ладно – вдруг промолвил ректор – давай зачётку.

Я молча протянул ему свой самый важный студенческий документ, он взял его и раскрыл. На страницах гордо валялся мой вчерашний знакомый Конёк-Везунок во всей своей красе и славе и, вскочив, вдруг прямо на зачётке начал отбивать копытами чечётку.

- Вот, у всех студентов бы так, как у тебя, конь валялся, тогда бы мы, может быть, и коммунизм с Надеждой Кинситиновной построить смогли.

Он протянул мне зачётку почему-то с «шестёркой» в нужной строке и я вышел из аудитории с гордо поднятой головой. И все, стоящие в коридоре поняли, что у меня сегодня как никогда валялся конь, тем более, что из зачётки продолжало доноситься всё затихающее конское ржание.

2006 г.

 ОБОРОТЕНЬ